70 ЛЕТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЕ. ГЕРОИ ВОЙНЫ И СПОРТА. Часть VI. Спровоцированные сверхчеловеки

70 ЛЕТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЕ. ГЕРОИ ВОЙНЫ И СПОРТА. Часть VI. Спровоцированные сверхчеловеки

9 мая исполнится 70 лет со Дня Победы в Великой Отечественной войне. Агентство спортивной информации «Весь спорт» при поддержке медиа-проектов Министерства спорта РФ «Сборная России-2014» и «Сборная России-2016» в рубрике «Герои войны и спорта» продолжает рассказ о соотечественниках, которые принесли планете мир. Специальный корреспондент Борис Валиев – о стрелках, гребцах и «зимниках», которые победили не только в спорте.

Часть VI. Спровоцированные сверхчеловеки

Настоящие снайперы

На Олимпиаде-1952 в Хельсинки первые в истории медали выиграли советские стрелки. Соперники не воспринимали их всерьез, но они не знали, как закалила война советских спортсменов.

Олимпийское золото Хельсинки в стрельбе из произвольной винтовки из трех положений выиграл Анатолий Богданов (а затем повторил свой успех на Играх-1956 в Мельбурне). В 54-году на чемпионате мира в Каракасе он завоевал 10 (!) золотых медалей и три бронзовые. Будь Анатолий постарше, он наверняка стал бы на фронте легендарным снайпером, но в июне 1941 года ему было всего 10 лет.

Всю свою к тому времени недолгую жизнь он провел в детском доме, оказавшемся в блокадном Ленинграде. Фамилии родителей мальчика никто не знал, поэтому записали Богдановым – от «Богом дан». Благодаря своему настойчивому характеру стал юнгой на катере (уговорил шефствовавших над детдомом матросов взять его на судно), а в конце войны – учеником-тромбонистом в военном оркестре.

В Хельсинки, услышав о результатах Богданова на тренировке, его основной соперник швейцарский стрелковый ас Роберт Бюрхлер, которому все прочили победу, с усмешкой проронил: «Неплохо, но для боевого стандарта молодость – крупный недостаток. В 20 лет можно научиться держать в руках винтовку, но главное – уметь держать в руках самого себя. А это – удел зрелых!» Не знал Бюрхлер, какую суровую жизненную школу прошел к тому времени этот молодой.

Прибавив себе лишние годы, ушел добровольцем на фронт один из будущих советских «первооткрывателей» олимпийских соревнований по стендовой стрельбе Юрий Никандров. Был снайпером, уничтожил 47 фашистов, сам за четыре года пережил восемь ранений. В Хельсинки попасть в призеры не удалось, но это не помешало ему впоследствии стать 12-кратным чемпионом СССР (последний раз – в 57 лет!), двукратным чемпионом мира и шестикратным Европы. А всего за карьеру Никандров выиграл 263 награды.

Вот одна из фронтовых историй, рассказанным самим Юрием Степановичем, разменявшим два года назад десятый десяток: «В одном из боев под Вязьмой фашистские «Хейнкели» с противным воем пролетали над рекой на высоте не более 200 м. Зная слабое вооружение нашей армии в начале войны, они не особо опасались. Я засел на берегу между бревнами развороченной избы, откуда мне хорошо был виден летчик в кабине. След от трассирующего патрона в воздухе заменил отсутствующий прицельный прибор. На охотничий глаз определил степень опережения выстрела при данной скорости самолета, а рука, натренированная бить птицу влет, не подвела. Как только фриц начал заходить на второй круг атаки, я вогнал в казенную часть уже боевые патроны. А дальше – как учили: вдох, выдох и плавное нажатие курка. Три пули одна за другой точно вошли в корпус. На глазах всего полка «Хейнкель» задымился и упал за деревья…»

Игры-1956 в Мельбурне оказались первыми в жизни фронтовиков Виталия Романенко и Махмуда Умарова, положивших в копилку олимпийской сборной СССР две награды в соревнованиях по пулевой стрельбе.

Когда в 1943 году 16-летний Виталий Романенко попросился на фронт, его просьбу удовлетворили – очень метко парень стрелял, имел награды за победы в школьных соревнованиях. Попал на сформированный в том же году 1-й Украинский фронт. Участвовал в Львовско-Сандомирской операции, освобождал Западную Украину и Польшу, сражался в Венгрии. Дошел до Берлина. Домой артиллерист Романенко вернулся с 24-я боевыми наградами, в том числе орденами Красной Звезды и Боевого Красного Знамени.

Выступая на олимпийском стрельбище «Мейнстадиум» в стрельбе по мишени «Бегущий олень», Романенко с травмированной накануне рабочей ладонью на девять очков опередил серебряного медалиста хельсинской Олимпиады шведа Патрика Шольберга. По словам одного из специалистов, это равносильно тому, как, если бы в финальном забеге на 100 метров олимпийский чемпион обошел серебряного призера на девять метров! Это феноменальное достижение осталось «вечным рекордом» Олимпиад, поскольку упражнение «бегущий олень» больше не включали в программу Игр.

А вот Махмуд Умаров свое достижение – второе место в стрельбе из произвольного пистолета на дистанции 50 м – повторил через четыре года на Олимпийских играх в Риме. Как и все его сверстники, 17-летний Махмуд летом 1941 года рвался на фронт – обил пороги военкомата. Но его направили на учебу в Военно-медицинскую академию имени С.М. Кирова, которая в ту пору эвакуировалась из Ленинграда в Самарканд. Оттуда весь курс, на котором учился Махмуд, перевели в Харьковское военное медицинское училище, находившееся тоже в Средней Азии.

Лето 1943 года военный фельдшер Умаров встретил в военно-воздушных войсках. Свой первый прыжок в тыл врага совершил под Курском. Потом было много таких прыжков, героизм в ту пору стал будничным. С медицинской сумкой и автоматом в руках Умарова видели в партизанских отрядах, в составе специальных армейских соединений, действовавших в глубоком тылу противника. День Победы застал старшего лейтенанта медицинской службы в поверженной Германии.

Мужчины с веслами

Прекрасно выступили на Олимпиаде в Хельсинки советские гребцы – завоевали на олимпийском канале в Мейлахти одну золотую и две серебряные медали. Чемпионом в одиночке, сотворив одну из главных сенсаций тех Игр, стал блокадник, студент пятого курса Ленинградского высшего художественно-промышленного училища имени В.И. Мухиной Юрий Тюкалов. А свою первую награду он получил ещё в 1943 году, когда был 13-летним мальчишкой. Это – медаль «За оборону Ленинграда».

«За участие в сельхозработах и шефство над окружным госпиталем», - как было написано в официальном документе. Тюкалов пережил блокаду родного города с первого до последнего дня, со всеми ее страшными испытаниями. Пока у самого были силы, помогал ослабевшим, тушил пожары после бомбежек, гасил зажигательные бомбы. Работал водовозом в совхозе у Невского лесопарка. Но потом Юра вместе с мамой, как выражаются сами блокадники, «легли». Это означало, что они все потеряли способность двигаться, после чего обычно начинались необратимые процессы.

Их спас отец, преподаватель кавалерийской школы. Его полк получил приказ выйти из Ленинграда, но на минуту Сергей Петрович успел забежать домой и оставить мешок с овсом и свой паек… На Олимпиаде-52 Тюкалов почти на полкорпуса лодки опередил безоговорочного фаворита, чемпиона мира из Австралии Мервина Вуда. Через четыре года, уже на родине Вуда, сделал это еще раз – но уже вместе с Александром Беркутовым в двойке-парной, став двукратным олимпийским чемпионом. А Вуд со своим партнером Мюрреем Райли пропустили вперед еще и американцев.

Сразу три фронтовика оказались в нашей восьмерке, финишировавшей на канале Мейлахти второй – Алексей Комаров, Игорь Поляков и Владимир Родимушкин. Все с медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией», а 20-кратный чемпион и призер чемпионатов СССР Поляков – еще и кавалер пяти боевых орденов.

«Боевое крещение я встретил в декабре 1941 года на Карельском фронте, в районе города Повенец, где начинается Беломорско-Балтийский канал, - рассказывал Алексей Филиппович Комаров, ушедший из жизни в 2013 году, на следующий день после 68-й годовщины Великой Победы. – Был пулеметчиком 71-й стрелковой дивизии. Осенью 1942 года нас перебросили под Ленинград. Тут пришлось хлебнуть по полной программе. Наша дивизия участвовала в Синявинской операции войск Ленинградского и Волховского фронтов, целью которой было деблокировать Ленинград и сорвать новый штурм города, который готовили немцы. Все это планировалось завершить к празднику 7 ноября. Не получилось. Ленинградский и Волховский фронты так и не соединились. А потери были колоссальные. Вспоминаю иногда, как мы наступали со стороны болот без артподдержки, а немцы укрепились на высотах под Синявиным – и поливали нас огнём. У нас был приказ – идти вперед! И мы шли и гибли. Шли и гибли. Болота уже замерзли – и по ним двинулись немецкие танки. Деваться нам, пехоте, было просто некуда. Именно здесь я получил тяжелую контузию. 11 месяцев провел потом в госпитале в Кирове. В 1943 году случайно встретил знакомого парня из нашей дивизии, который сказал, что от неё после боев под Синявиным в живых осталось лишь 64 человека».

«Осенью 44-го я отправился в кировский военкомат и попросился снова на фронт, - продолжил Алексей Филиппович. – Медкомиссию прошел удачно, хотя после контузии был признан негодным к строевой службе. Попал в минометный полк 28-й артиллерийской дивизии прорыва резерва Верховного Главнокомандования. Войну заканчивал в Прибалтике. Наша часть в последние дни сражений участвовала в уничтожении так называемой «Курляндской группировки», в составе которой были 33 фашистских дивизии. Вместе с немцами сопротивлялись и власовцы, причем отчаянно. Наш полк все время маневрировал, меняя позиции. Спать удавалось урывками. И никогда не забуду ночь с 7 на 8 мая 1945 года. Навстречу нам мчался «Виллис» с зажженными фарами, и сидящий в нём майор кричал: «Ребята, победа!!!» Оказалось, что немцы по всей линии обороны выставили белые флаги! Сопротивляться им было уже бессмысленно – наше превосходство в технике, огневой мощи было просто подавляющим. В то время на складах нам давали столько мин, сколько мы просили – пять-шесть грузовых машин. А в 1941 году, когда я попал на Карельский фронт, у вновь прибывших не было даже винтовок. Старшина сказал мне: «Получишь, когда кого-нибудь убьют». Получил довольно скоро. К сожалению…»

На Олимпиаде-56 в Мельбурне дважды поднялся на пьедестал в гребле на каноэ Павел Харин. Сначала вместе с Грицианом Ботевым они заняли второе место на дистанции 1000 м, а потом победили на самой длинной – 10 000 м.

В 1941 году 14-летний ленинградский паренек Павел Харин точил, как и многие его сверстники, головки для мин на вагоностроительном заводе И.Е. Егорова. Был награжден медалью «За оборону Ленинграда». А потом попросился на фронт и оказался в Кронштадте – в «Школе оружия», которая готовила минеров, торпедистов, зенитчиков и пушкарей. Окончив ее, попал на «Морской охотник №103», с экипажем которого и получил первое боевое крещение. Потом были торпедные катера, с которыми кавалер нескольких боевых наград старшина второй статьи Павел Харин дошел до Германии. Отпраздновав Победу, гонял из Киля на базу в город Свинемюнде трофейные немецкие катера, а в 1948 году оказался снова в Кронштадте, где всерьез увлекся спортом.

Был боевым моряком и земляк Харина Анатолий Демитков, ставший серебряным призером (вместе с Михаилом Каалесте) в байдарке-двойке на дистанции 1000 м. Он ушел на фронт добровольцем. Служил на Северном флоте. Удостоился ордена «Отечественной войны» II степени, медалей «За оборону Заполярья» и «За победу над Германией». Дважды был ранен, что не помешало ему в 1952 году стать участником Олимпийских игр, через четыре года подняться на вторую ступеньку пьедестала Игр-1956, выиграть чемпионат Европы-1957 и дважды финишировать третьим на чемпионате мира-1958.

Вот как рассказывает олимпийском финальном заезде на австралийском озере Вендури ныне здравствующий Михаил Каалесте: «Мы отлично стартовали, но нас вернули на исходные позиции, так как у кого-то из участников сломалось весло. При повторном старте немного отстали от опытных немцев Михеля Шойера и Мейнрада Милтенберга, и в итоге уступили им на финише 1,8 секунды. Эта Олимпиада была для нашего экипажа первым крупным соревнованием».

Белые воины

Первой зимней Олимпиадой для советских спортсменов стали Игры 1956 года в Кортина д’Ампеццо (Италия). Ту Олимпиаду сборная СССР, в состав которой были и фронтовики, и блокадники, и труженики тыла, уверенно выиграла, хотя не принимала участия в бобслее и фигурном катании.

Не любит вспоминать о своем блокадном прошлом первая советская чемпионка Белой Олимпиады, обладательница золотой и серебряной медалей Игр-1956 и двух серебряных Игр-1960 в Скво-Вэлли лыжница Любовь Козырева (Баранова), прожившая в блокадном Ленинграде с первого и до последнего дня.

«Было холодно и голодно. Однажды проснулась буквально с обледеневшей головой. Простуженный тогда тройничный нерв потом постоянно давал о себе знать. И застуженные ноги, из-за чего раньше времени оставила спорт. Организм был ослаблен, - рассказывает Любовь Владимировна. И вдруг, спохватывается: – Ой, не спрашивайте меня, пожалуйста, больше о блокаде. Вспоминать о ней страшно, хотя, помнится, даже мой первый тренер заставлял. «Если на лыжне станет тяжело, вспоминайте, что защищаете честь родного Ленинграда. В дни блокады было тяжелее», - говорил он. Эти слова и впрямь мне помогали на первых порах».

Не спросишь уже ни о чем у Федора Терентьева, еще одного золотого медалиста лыжных олимпийских соревнований в Кортина д’Ампеццо. О военном лихолетье в его жизни сохранилось лишь несколько скупых строк: «В 1941 году многодетная семья Терентьевых (Федор был там седьмым и не самым младшим ребенком), проживавшая в карельском селе Паданы, не успела эвакуироваться и осталась на оккупированной немецко-финскими войсками территории. Обладавший крепким здоровьем 16-летний Федор освоил профессию кузнеца, а в 1944 году после прихода Красной Армии был призван на службу в Кандалакшу, где и одержал свою первую победу на армейских соревнованиях, сузив перед стартом рубанком типовые деревянные лыжи».

Орденом Отечественной войны 2-й степени и медалью «За оборону Москвы» награжден конькобежец, рекордсмен мира на дистанции 500 м и участник Олимпийских игр 1956 года Юрий Сергеев. Кавалером медалей «За оборону Москвы» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» был олимпийский чемпион-1956, двукратный чемпион мира, нападающий хоккейной сборной СССР Алексей Гурышев, работавший во время войны токарем на московском заводе «Динамо». Токарем пятого разряда был во время войны и Виктор Шувалов, игравший в одной тройке с лучшим бомбардиром первой для нас зимней Олимпиады Всеволодом Бобровым. Трудился по 12 и более часов в сутки на Челябинском тракторном заводе, вытачивая на универсальном карусельном станке очень сложные детали для коробки скоростей тяжелых танков КВ. «Они играют сердцем, а не печенкой. У них кипит кровь, но не разливается желчь», - написал очевидец триумфального выступления советских хоккеистов в Кортина д’Ампеццо писатель Лев Кассиль.

Это и о лучшем защитнике того турнира, фронтовике Николае Сологубове. Слесарь одного из московских заводов Николай Сологубов оказался на Ленинградском фронте в 1942 году. Служил в разведке. Не раз лично брал «языков». Зимой 43-го в бою под Шлиссельбургом, находясь со своей бригадой морской пехоты на льду Невы, попал под шквальный огонь противника. Один из осколков ранил ногу. Пролежав полтора месяца в госпитале, снова вернулся на фронт. Но ненадолго. При наступлении на Красное Село разорвавшаяся рядом мина повредила Сологубову теперь уже обе ноги, на одной раздробив голеностоп. Врачи, подозревая гангрену, собирались ампутировать ступню, но Николай не дал. Перенес семь сложных операций: четыре – на правой ноге, три – на левой. Ногу сохранили, но голеностоп так до конца и не восстановился.

Трудно поверить, но после такого ранения Сологубов не только вернулся в хоккей, которым начал заниматься ещё на заводе, но и отыграл на высочайшем уровне 15 сезонов! Мало того, получив вскоре после войны в одном из матчей разрыв кишечника (ему коньком буквально вспороли живот), опять попал в госпиталь. Там случился эпизод, о котором потом любил рассказывать Николай Михайлович. Перед операцией профессор, возглавлявший врачебный консилиум, сказал своим коллегам, кивнув на лежащего на столе Сологубова: «Этот фронтовик, стоя одной ногой в могиле, говорит нам не о своих мучениях, а о хоккее. И мы просто обязаны вытащить его оттуда!»

Вытащили. Сологубов снова вернулся на лед. В 1956 году золото Олимпийских игр, а в 1960 – серебро. В Скво-Вэлли, кстати, Сологубов был знаменосцем советской делегации на церемонии открытия Олимпиады.

«Казалось бы, после того, что эти люди пережили и хлебнули, согласно всем учебникам психологии, им оставалось только засесть дома мышью и до конца жизни прятать хлеб под подушку. Но – нет! Они повели себя ровно наоборот! Показали всему миру, что радость жизни – лучший допинг! Что Олимпиада после ужасов войны – семечки. Что прыгнуть на искалеченных ногах дальше всех – ерунда, если ты сумел уцелеть в окопе, проутюженном танком. Они выступали за Родину так же, как воевали, – с равной неукротимостью. Притом, что с точки зрения современной спортивной медкомиссии, все они инвалиды. Она бы их на соревнования не выпустила. Ну, разве что к паралимпийцам. Гитлеру, затеявшему жуткую войну ради появления на свет сверхчеловека, создать такового не удалось. Зато спровоцировать – получилось. Развязанная им война таки создала сверхлюдей, богов, олимпийцев. Советских олимпийцев».

Тысячу раз прав писатель Михаил Задорнов, написавший эти слова!