70 ЛЕТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЕ. ГЕРОИ ВОЙНЫ И СПОРТА. Часть VIII. Звезда Анатолия Парфёнова

70 ЛЕТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЕ. ГЕРОИ ВОЙНЫ И СПОРТА. Часть VIII. Звезда Анатолия Парфёнова

9 мая исполнится 70 лет со Дня Победы в Великой Отечественной войне. Агентство спортивной информации «Весь спорт» при поддержке медиа-проектов Министерства спорта РФ «Сборная России-2014» и «Сборная России-2016» в рубрике «Герои войны и спорта» продолжает рассказ о соотечественниках, которые принесли планете мир. Специальный корреспондент Борис Валиев – о великом борце Анатолии Парфёнове, которого боялся Василий Лановой.

Часть VIII. Звезда Анатолия Парфёнова

В знаменитом телесериале сериале «Семнадцать мгновений весны» есть эпизод, когда после переговоров с американцами весной 1945 года в Берлин возвращается генерал-полковник СС Карл Вольф, которого на аэродроме встречают люди шефа гестапо Генриха Мюллера. Вольф, которого играет Василий Лановой, выходит из самолета и с опаской смотрит на этих громил в штатском. Их создатели фильма специально подобрали из числа борцов и боксеров-тяжеловесов.

Режиссер Татьяна Лиознова приказала ничего не говорить актеру о появлении этих персонажей – и он испугался по-настоящему. Особенно напугал Ланового самый большой из них – «звероподобный верзила в черном плаще и шляпе, с жутким взглядом исподлобья». Этого «убийцу» превосходно изобразил олимпийский чемпион Мельбурна-1956 по греко-римской борьбе 46-летний Анатолий Парфёнов, бывший в жизни человеком необыкновенно добрым.

Он, участник Великой Отечественной войны, долго отказывался играть гестаповца, но однажды в разговоре с Лиозновой случайно обмолвился, что на фронте чуть было не взял в плен немецкого генерала – и та «зацепилась» за этот рассказ. «В сцене на аэродроме вам ничего не надо делать, - сказала она. – Надо только вспомнить, как вы тогда к этому фашисту относились!..» И Парфёнов вспомнил.

Олимпийская схватка

Так же – как вспомнил в декабре 1956 года, когда выходил на ковер в своей первой олимпийской схватке против мощного Вильфрида Дитриха из Объединенной германской команды, чье имя в 1972 году попало в Книгу рекордов Гиннесса. Об огромном потенциале 23-летнего немецкого борца свидетельствует тот факт, что впоследствии он принял участие ещё в четырех Играх и семи олимпийских турнирах по греко-римской и вольной борьбе, завоевав в общей сложности пять медалей – золото, два серебра и две бронзы.

Стартовый поединок Парфёнова в Мельбурне получился из разряда тех, о которых говорят «нашла коса на камень» – за 15 минут ни ему, ни Дитриху не удалось провести ни одного засчитанного действия. Тем не менее, судьи отдали предпочтение советскому борцу. И эта победа потом оказалась решающей при распределении медалей в весовой категории свыше 87 кг.

Конечно, Дитрих не был фашистом, но он был немцем. И у Парфёнова, в котором память о войне жила незаживающими душевными и боевыми ранами очень остро, настрой на такого соперника был особый. Партнеры по сборной рассказывали, как однажды в Харькове, где проходили соревнования, он вдруг вскочил ночью с постели – и начал крушить всё вокруг. Оказалось, ему приснилось, что идет бой, немцы наседают – и он начал, не просыпаясь, отбиваться врукопашную. И на схватку с Дитрихом пошел – как в атаку, которая решала исход боя, важнейшего для его подразделения, для фронта и страны.

Пять дырок против спорта

«Я не всю войну прошел, с 43-го года на фронте. Родился в рубашке… Имею пять дырок, два тяжелых ранения, контузию. И вот, после фронта вернулся в спорт, - рассказывал Анатолий Парфёнов. – Мне повезло, видимо, или стремление это было, но рука-то кривая, конечно… Все ранения были с тяжелыми осложнениями. Осколки в голове... Тяжелое ранение в голову... Три дырки в голове, понимаешь… Правое колено, правая рука… Но, тем не менее, прочитал Поддубного и «Боксеры и бокс» Непомнящего – и как-то увлекся этим. И вот решил идти или в бокс, или в борьбу.

Физические данные у меня хорошие были. Мне пришлось быть на фронте в пехоте. Где-то месяцев семь был в пехоте. Ну, там марши были большие. Мне пришлось также пулемет с собой и диски таскать за второго номера. Походы были по 40-50 км – и в бой сразу вступали! Здесь, конечно, и характер воспитал, и волю, потому что, вы знаете, на переднем крае надо сразу окопаться, себя зарыть в землю… Это после похода где 40 км прошел… Без воли нельзя, должен быть в борьбе характер…»

Этот двухминутный монолог Парфёнова, относящийся к концу 70-х – один из немногих (а, может, единственный), сохранившихся на кадрах кинохроники. Журналисты приехали к нему с камерой прямо на тренировку в динамовский зал, выдернув на интервью в коротком перерыве. Наверное, поэтому монолог получился сумбурным, но каждое предложение в нем, даже односоставное – это строчка героической биографии.

В это трудно поверить, но олимпийское золото Мельбурна-1956 Анатолий Парфёнов выиграл, вернувшись с войны с пятью тяжелыми ранениями, с не сгибающейся рукой и осколками в голове, которые остались у него до самой смерти напоминанием о тех годах.

Битва за Днепр

Оказавшись на фронте осенью 1943 года, 17-летний пулеметчик 208-го гвардейского полка 69-й гвардейской стрелковой дивизии Парфёнов первое серьезное боевое крещение получил в одном из самых больших и кровопролитных сражений XX века – форсировании Днепра. С обеих сторон было задействовано до четырех миллионов человек.

Совершив почти 40-километровый марш-бросок, 69-я гвардейская дивизия вышла к Днепру в первых числах октября 43-го. Подавив огневые точки на территории, намеченной для переправы, сосредоточилась в составе 21-го гвардейского стрелкового корпуса в районе поселка Градижск шириной прорыва в 4,5 км. Подготовка к форсированию заняла три дня. Большие плоты и плотики, лодки и прочие плавсредства делали из заборов, сараев, брошенных крестьянских домов и разбитых повозок. Были и такие, кто в буквальном смысле положился на деревянные бочки и даже – просто на охапки связанной соломы и хвороста.

К тому времени силами 12-и советских армий уже были завоеваны 23 плацдарма на правом берегу Днепра, где укрепились немцы. В частности – в районах слияния Днепра и Припяти, южной части Киева, около Днепродзержинска и Кременчуга… Некоторые из них были до 10-и км в ширину и до двух – в глубину. Было также организовано много ложных плацдармов с целью имитации массовой переправы и рассредоточения огневой мощи немецкой артиллерии.

В ночь на 6 октября, после предварительного шквального артиллерийского огня по правому берегу в районе островов Складной и Букарешты, начали форсирование основного русла Днепра бойцы 21-ой гвардейской стрелковой дивизии.

На плоту, где находился Парфёнов, разместилось восемь человек с автоматами, полным боекомплектом гранат и дисков к ППШ. Свой пулемет Анатолий привязал к бревнам. Ширина реки в том месте составляла около 700 м, и поначалу им везло – немцы обрушили ураганный огонь по одному из островов, занятому другими участниками переправы и ветер, дувший на северо-запад, укрыл их плот в поднятой дымовой завесе. Но, когда до берега оставалось не более 100 м, их обнаружили. От зависших в воздухе осветительных ракет стало светло, как днем. Пулеметные очереди хлесткими смертельными строчками прошивали темную воду. Падающие рядом снаряды подбрасывали тяжелый плот, словно щепку – и снова опускали в бурлящую, как кипяток, воду. Его вертело в водоворотах, било об волны, но он, как заговоренный, не рассыпался и не переворачивался.

Троих товарищей Парфёнова взрывной волной смыло в воду, остальные вместе с ним мертвой хваткой держались закоченевшими руками за привязанный в центре плота пулемет – всё равно, грести уже было нечем.

Вой мин, мертвенный свет ракет, свист тысяч пронзающих воздух осколков,  водяные столбы, окатывающие ледяным душем, плавающие вокруг живые и мертвые люди, крики тонущих, прорывавшиеся сквозь грохот разрывов, опустевшие лодки и разбитые плоты – всё это смешалось в страшную картину апокалипсиса, навсегда засевшую в памяти Парфёнова.

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда...
Кому память, кому слава,
Кому темная вода –
Ни приметы, ни следа.

Волны от взрывов кучно ложившихся снарядов медленно приближали плот к берегу. Как вдруг – Днепр перевернулся! Небо утонуло в вспенившейся столбами воде. Снаряд, угодивший в край плота, поднял развалившиеся бревна почти вертикально, обрушив их на головы скатившихся в воду бойцов. Намокшее обмундирование сразу же потянуло на дно, ледяная вода свела судорогой тело. Но могучий организм справился. Парфёнов сумел не просто добрался вплавь до берега, но и спасти пулемет – вытянул его по пологому дну, ухватившись одной рукой за бревно, к которому тот был привязан, а другой – за ветки кустарника.

Никто из находившихся с Парфёновым на плоту – не выжил. В том сражении из каждой сотни переплывавших Днепр советских солдат, погибло 60-70 человек. И не все от ран. Через много лет сын Анатолия Ивановича, мастер спорта по греко-римской борьбе Владимир Парфёнов, рассказывал: отец сделал всё, чтобы он и две его сестры с самого детства научились плавать, сам водил их бассейн, часто вспоминая, что на той переправе в октябре 43-го очень много людей погибло из-за того, что не умели плавать.

За несколько дней 69-я стрелковая дивизия, высадившись на немецком берегу, захватила плацдарм площадью около 40 кв. км – и создала новый укрепрайон.  Парфёнов вместе с бойцами четвёртой роты окопался на северной окраине хутора Змытница. Не имея тяжелого вооружения, они трое суток героически, без перерывов на сон и отдых, отражали яростный натиск превосходящих сил противника, стремящегося снова сбросить их в Днепр. По пять-шесть атак в день.

Тысячи славных подвигов совершили советские воины в те дни. Участвуя в дерзких вылазках, красноармеец Парфёнов снискал себе славу непревзойденного мастера рукопашного боя. Ростом под два метра, с 49-м размером обуви и горой рельефных мышц он напоминал былинного русского богатыря. Однажды в немецкой траншее сошелся врукопашную сразу с тремя фашистами: «Я их размазал по этой траншее», - рассказывал Парфёнов потом, как о чем-то само собой разумеющемся. Его излюбленным приемом был удар кулаком сверху, по темени. Больше одного удара, чтобы свалить с ног, никогда не требовалось.

Парфёнов, действительно, родился в рубашке.  Пулемет, с которым, казалось, сросся, разорвало вражеским снарядом, когда хозяина по счастливой случайности не оказалось рядом. Парфёнов стал единственным вернувшимся живым с задания «погасить» дзот, мешавший дальнейшему продвижению нашей пехоты вглубь немецких территорий. Пока по-пластунски добирались к этой огневой точке в пшеничном поле, погиб весь отряд. Оставшись один, Парфёнов забросал укрепление гранатами. Но когда возвращался к своим, шальным осколком перебило правую руку в локте. Впоследствии она очень плохо сгибалась – Анатолий Иванович не мог без посторонней помощи застегнуть ворот рубашки. Многие видели, как, спасаясь от частых болей в суставах, он ловил на спортивных сборах пчел на полянах и сажал их на руку…

На 12-й день, прекрасно понимая, что противник испытывает на этом участке острый недостаток в тяжелом вооружении, немцы бросили в атаку танки. Один из них, наехав на окоп, в котором укрылся контуженный взрывом гранаты Парфёнов, яростно проутюжил его своей многотонной массой – и, казалось, заживо похоронил. Но Анатолий снова выжил. Спасло, что рот и нос не забились песком. Когда, едва дыша, он очнулся в могильной темноте, начал здоровой левой рукой разгребать утрамбованную землю – закричал изо всех сил, чтобы его услышали. В едва брезжащем сознании казалось, что его крик слышен на десятки километров вокруг. Но на самом деле, звук был не сильнее мяуканья котенка. Так ему потом сказала медсестра, которая, к счастью, увидела торчащую из-под земли руку и откопала его. Вернула с того света.

За бой, в котором от их стоявшей насмерть роты осталось трое бойцов, пулеметчик Анатолий Парфёнов был удостоен высшей награды страны – ордена Ленина.

Из пехоты – в танкисты

Подлечившись в госпитале, Парфёнов окончил краткосрочную танкистскую школу во Владимире – и снова вернулся на фронт, который продвинулся к тому времени далеко на запад. Бывший пехотинец, едва не погибший под гусеницами танка, стал танкистом. Сначала – механиком-водителем, потом – командиром экипажа Т-34.
«Отец вспоминал, как за несколько часов съедал паек, который ему выдавали на три дня, а потом два дня ничего не ел, - рассказывает сын Владимир Парфёнов. – Рассуждал при этом так: «Если меня завтра убьют, так и паек не нужен будет, а так хоть какое-то время сытый…»

Но Бог хранил Анатолия Парфёнова везде, куда бы ни забрасывали его вихри войны. Снова под шквальным обстрелом он форсировал реку, проведя свою боевую машину по понтонам, переброшенным через Вислу. В составе 108-й бригады девятого танкового корпуса прошел Польшу, освобождал Варшаву. Во время Висло-Одерской операции танк Парфёнова, совершив дерзкий бросок по минному полю к городу Калиш, проложил дорогу тяжелой технике. В другом сражении экипаж бывшего пулеметчика, приняв огонь противника на себя, спас командира бригады, попавшего со своей машиной в засаду. За эти подвиги старший сержант Парфёнов был награжден орденами Отечественной войны I и II степени.

После войны его часто спрашивали, как он, такой богатырь, помещался в «тридцатьчетверке»?  Анатолий Иванович отшучивался: «А мы всегда высаживали наводчика – и воевали вдвоем с механиком-водителем…» Он, на самом деле, с трудом помещался в башне танка. И однажды могучие габариты его подвели. В том бою в их машину попал снаряд, разбив гусеницу. Охваченная огнем, она беспомощно застыла на дороге. Юркий механик-водитель Царев выскользнул в нижний люк – и перекатился в кювет. Парфёнов, выбираясь через башню, зацепился огромным валенком за крышку люка – и это промедление едва ни стоило ему жизни. Осколки разорвавшегося рядом снаряда попали в голову и коленный сустав. Превозмогая боль, он высвободил раненую ногу (валенок так и остался в танке) – и только успел доползти до кювета, как мимо пробежала небольшая группа отступавших фашистов.

Потом снова был госпиталь, теперь уже в польском городе Лодзь, где Парфёнов провел остаток последней военной зимы.  Там, по сути, и закончилась для него война. Хотя в освобожденный Берлин он все-таки попал – добрался на попутном грузовике. И даже оставил автограф на рейхстаге!

Спорт после войны

Дома, в подмосковной деревне Дворниково, пригодились и фронтовое знакомство с техникой, и полученные до войны знания в ремесленном училище. Демобилизованный танкист стал работать слесарем по ремонту станков на ткацкой фабрике имени А.Д. Цюрупы в Воскресенске. Руки у него, несмотря на ранение, были тяжелые, большие и, в то же время, очень ловкие! Самая тугая шестерня была послушна, самый тяжелый маховик слетал с вала под ударами парфёновского молотка. На потеху товарищам по цеху он переносил из одного помещения в другое тяжелое оборудование, которое и трое здоровых мужиков поднять не могли. Народ сбегался смотреть, как на цирковое представление.

Однажды Анатолий поразил соседей в деревне, привезя из леса полный воз дров… без лошади, впрягшись в сани сам. «Давеча смотрим: воз дров из лесу едет, - рассказывали они матери Анатолия. – Но только что за притча: лошади не видно. Подъезжают сани ближе, а это, оказывается, твой Толя их тянет. Вот силушка-то!..»

В те годы в стране снова набирал силу спорт. На стадионах, в многочисленных секциях стало гулко от громадной армии молодых людей, с головой окунувшихся в это мирное занятие. И никто не удивился, когда слесарь-силач Парфёнов занялся борьбой. Было и раньше желание, но помог, как всегда случай. В августе 1951 года Парфёнов пошел с друзьями на футбольный матч «Динамо» – «Спартак», а в перерыве спустился под трибуны, в борцовский зал, где тренировались динамовские мастера греко-римской борьбы. Увидев такого богатыря, тренеры попросили поднять штангу. На ней, как вспоминал потом присутствовавший в зале первый советский чемпион Европы по греко-римской борьбе Николай Белов, было 85 кг. Для Анатолия это, естественно, был не вес. Поднять труда не составило, причем сделал он это не как штангисты – сначала на грудь, а уж потом над головой, а как гантели – зафиксировал перед собой на вытянутых руках!

После этого из динамовского борцовского зала Парфёнова, образно говоря, уже не отпустили. Несмотря ни на боевые ранения, мешавшие полноценно бороться, ни на возраст 25 лет, что было поздновато. Опытнейший тренер Андрей Антонович Гордиенко сразу понял, какой алмаз к нему попал! Парень с волевым, прошедшим фронтовую закалку характером, и с медвежьей физической силой. Кстати, по мнению олимпийского чемпиона, четырехкратного чемпиона мира по вольной борьбе Александра Иваницкого, Парфёнов от природы был сильнее Александра Карелина. Нужны еще какие-то другие характеристики?

Уже закончив выступления в большом спорте, Анатолий Иванович мог на тренировке взвалить себе на шею борца, весящего более 100 кг – и с этой ношей сделать 120 наклонов. Или, например, взять правой рукой сбоку (не за ручку!) двухпудовую гирю – и без видимого напряжения перекреститься. На вопрос, как ему это удается, с улыбкой отвечал: «Ты бы с моё в детстве косой помахал…»

«Когда я оказался в «Динамо» и стал тренироваться у Анатолия Ивановича, мне было 19, а ему – уже 44, - рассказывает ученик Парфёнова, олимпийский чемпион Монреаля-1976, четырехкратный чемпион мира, шестикратный чемпион Европы Николай Балбошин. – Но захваты у него и тогда были – как медвежьи объятия. А если он на ковре увлекался, я даже побаивался, как бы чего-нибудь во мне не переломил. Вырваться из его объятий было очень сложно. Простоять в захвате 5-10 секунд считалось почетно, а минуту – чем-то нереальным!»

В первые дни слесарю из Подмосковья Парфёнову, взявшемуся осваивать азы греко-римской борьбы, было трудно. Тем не менее, уже через три месяца он сумел занять третье место на первенстве Москвы. Его борьбу нельзя было назвать красивой, действовал без внешнего блеска: сказывались раны, полученные на войне. Но этот простой, в чём-то даже ломовой стиль был очень эффективным. В 1954 году Парфёнов стал чемпионом Советского Союза в тяжелом весе, опередив олимпийского чемпиона-1952, трехкратного чемпиона Европы Йоханнеса Коткаса и четырехкратного чемпиона СССР Александра Мазура. В 56-м он стал третьим на чемпионате страны, но именно ему было доверено место в олимпийском составе.  Выбор определила его победа на международном турнире в Стокгольме над пятикратным чемпионом мира шведом Бертилем Антонссоном, которому Коткас и Мазур в том сезоне проиграли.

Золото Мельбурна

Сегодня на неконтролируемых цензурой просторах интернета можно встретить очень много статей, в которых рассказывается, как на пути к золотой олимпийской медали Анатолий Парфёнов швырял соперников направо и налево, как в финальной схватке заставил сложить оружие «участника пяти Олимпиад» немца Вильфреда Дитриха.

На самом деле, это было не так. В Мельбурне Парфёнов провел лишь одну результативную схватку – в финальной стадии с итальянцем Адельмо Булгарелли. После победы судейским решением в изнурительном стартовом поединке с Дитрихом он в таком же безрезультативном поединке уступил Антонссону, который сумел убедить судей: три последние минуты не просто выпихивал соперника с ковра, упершись ему руками в грудь, а пытался провести атакующий прием.

Следующий соперник Анатолия болгарин Хусейн Мехмедов, завоевавший к тому времени серебро в турнире по вольной борьбе, не вышел на ковер то ли из-за усталости, то ли из-за понимания собственной бесперспективности, и Анатолий без борьбы оказался в финале, куда также пробились Дитрих и Булгарелли, неожиданно взявшие вверх над Антонссоном.

Далее Парфёнов и Дитрих поочередно обыграли итальянца, и поскольку в активе нашего борца уже была победа над немцем, именно ему по действующим тогда правилам была вручена золотая олимпийская медаль!

В 31 год! После кровавой мясорубки Великой Отечественной войны!  После пяти тяжелых ранений! С перебитыми пулями рукой и ногой, с осколками в голове, вызывавшими время от времени нестерпимую боль! После всего лишь пяти лет занятий борьбой! Других таких олимпийских чемпионов история мирового спорта не знает. Но, согласитесь, даже если бы Парфёнов после тех чудовищных испытаний, которые ему выпали, не стал олимпийским чемпионом, а просто пробился в олимпийский состав, это уже было бы подвигом!

А он не только сам добился олимпийской победы, но и воспитал олимпийского чемпиона. Через 20 лет после того, как в Мельбурне на высшую ступеньку пьедестала почета поднялся сам Парфёнов, в Монреале-1976 олимпийским чемпионом по греко-римской борьбе стал его ученик Николай Балбошин, затративший на пять схваток 15 минут. Пять поединков – пять туше!

Смерть и звезда

Достойнейшая жизнь оборвалась в конце января 1993 года. Поехал Анатолий Иванович в деревню дом протопить, чтобы вывезти потом туда всю семью – там и нашли его через полтора дня, лежащим без сознания на полу. Судя по всему, стало плохо (может быть, фронтовой осколок в голове сдвинулся – есть и такое предположение) – и он упал, потянувшись к ведру с водой, чтобы запить лекарство. Ведро опрокинулось. В ледяной воде пролежал больше суток, результатом чего стало тяжелейшее воспаление легких.

На кладбище деревни Марьинка Воскресенского района Московской области, где его похоронили, на мраморной плите выбиты слова: «Здесь покоится богатырь земли Русской, великой души человек, олимпийский чемпион Анатолий Иванович Парфёнов».

А где-то в небе и сейчас светится его звезда. В 2001 году Международный астрономический союз назвал в честь фронтовика, олимпийского чемпиона Анатолия Парфёнова малую планету, открытую 9 октября 1978 года.