70 ЛЕТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЕ. ГЕРОИ ВОЙНЫ И СПОРТА. Часть IХ. Рева и вера

70 ЛЕТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЕ. ГЕРОИ ВОЙНЫ И СПОРТА. Часть IХ. Рева и вера

9 мая исполнится 70 лет со Дня Победы в Великой Отечественной войне. Агентство спортивной информации «Весь спорт» при поддержке медиа-проектов Министерства спорта РФ «Сборная России-2014» и «Сборная России-2016» в рубрике «Герои войны и спорта» продолжает рассказ о соотечественниках, которые принесли планете мир. Специальный корреспондент Борис Валиев – о лучшем волейболисте ХХ века Константине Реве.

Часть IХ. Рева и вера

Константин Рева играл задолго до включения волейбола в программу Олимпийских игр, не говоря уж о появившемся только в 1990 году самом престижном нынче турнире мужских национальных сборных под названием Мировая лига. Однако Международная федерация волейбола (FIVB) именно его назвала лучшим игроком ХХ столетия. Рева – двукратный чемпион мира (1949, 1952), бронзовый призёр чемпионата мира (1956), двукратный чемпион Европы (1950, 1951), восьмикратный чемпион СССР (1940, 1949, 1950,1952-1955, 1958), серебряный (1946, 1956, 1957) и бронзовый (1947, 1948) призёр союзных первенств. Член волейбольного Зала славы в городе Холиок (штат Массачусетс).

Кумир поколения

Константин Рева был кумиром своего поколения, в том числе, первого президента России Бориса Ельцина, активно занимавшегося в молодости волейболом. «На Реву  ходили специально. Как в Пушкинский театр – на Черкасова и Симонова. Как в футбол – на Федотова, Боброва, а позже на Стрельцова». В этих словах Вячеслава Платонова, обладателя официального звания FIVB «Лучший мужской тренер в истории мирового волейбола», нет и доли преувеличения.

«Кажется, не было положения, из которого он не смог бы завершить комбинацию. В совершенстве владел ударом с обеих рук. Отличная прыгучесть позволяла ему часто бить поверх блока. Впрочем, он не только высоко прыгал, но и оказывался в воздухе в наиболее удобной для удара позиции. Можно было позавидовать его умению управлять своим телом и координировать движения в безопорном положении. Поэтому соперникам было так трудно играть против Ревы». Это уже воспоминания другого выдающего игрока и тренера Владимира Саввина.
Рева вполне мог стать знаменитым футболистом. Сначала на него, игрока дублирующего состава московского «Спартака», возлагал большие надежды сам Николай Старостин, потом, уже в ЦСКА – не менее легендарный Борис Аркадьев. Обнадеживающе выглядели и возможности Ревы в легкой атлетике, в частности, в 16 лет он прыгал в высоту на 170 см, а 100-метровку без подготовки пробегал за 11,8 секунд. Но волейбол, популярность которого в СССР в те времена не уступала футболу, взял своё. В 1939 году он сыграл свой первый матч за сборную Москвы, а в 40-м выиграл в составе «Спартака» первый титул чемпиона страны. Будущее выглядело безоблачным, но все оборвалось в одночасье…

22 июня 1941 года Костя Рева, к тому моменту уже призванный в ряды Красной Армии, готовился вместе с сослуживцами к футбольному матчу с командой военного училища. Ехали из Москвы в электричке, поскольку игра должна была состояться в подмосковном Солнечногорске. Когда подъезжали к городу, по вагону пронеслось: «Война…»

Для 20-летнего старшины Ревы она началась на аэродроме под Кубинкой, где главной задачей его взвода стала маскировка «объекта»: взлетных полос, строений и укрытий для самолетов. Каждый вечер они загружали ЗИСы камнями и землей для засыпки воронок, остававшихся после налетов немецких самолетов. Если ночь проходила спокойно, без бомбежек, машины наутро разгружали и использовали для других целей. Работа адская, изматывающая. Уставали так, что некоторые бойцы иногда засыпали здесь же, в кустах.

- Но молодость брала свое, - рассказывал потом Константин Кузьмич. – Если днём выдавалась пара свободных часов, мы вытаскивали из каптёрки мяч и играли в волейбол на уцелевшей с довоенной поры площадке. Часто размяться с нами приходили и летчики. Особенно азартным среди них был тоненький светлоглазый паренек по имени Коля. Однажды после очередного проигрыша подходит он ко мне. Злой, разгоряченный. Похвалил, тем не менее, мою «стукушку». «Помню её ещё по твоей игре в «Спартаке», - говорит. – Но, ничего, мы в долгу не останемся – завтра после полётов отыграемся!» На войне дороги от одного сердца к другому всегда короче: вроде, перемолвились с этим Колей всего несколькими фразами, а он сразу стал мне чем-то близок, может быть, своим азартом на площадке, который я давно приметил.

- К сожалению, сыграть нам больше не довелось, продолжил Рева. – На следующий день Коля погиб, причем у нас на глазах. Ждали его возвращения до последнего. Все вернулись, а Коли нет. И вот когда уже почти потеряли надежду, его самолет вдруг вынырнул из-за леса и стал тихо планировать над просекой. «На нуле, - сказал кто-то, – но ничего, Коля дотянет…» И почти тут же перешел в крик: «Коля! «Мессер» справа!..» Будто летчик мог его услышать… Да если бы и услышал, ничего сделать уже не смог бы… Выскочивший из облаков, как черт из табакерки, «мессершмитт» почти в упор вонзил в беззащитный «ястребок» очередь трассирующих пуль… До сих пор перед глазами хвост черного дыма в небе и взрыв над лесом.

Осколок в воротнике

Чем ближе немцы подходили к Москве, тем чаще совершали налеты на аэродром. Бомбили как по расписанию – утром, днем и вечером. Сутками бойцам из взвода старшины Ревы не удавалось прилечь хотя бы на час. Машины с грунтом уже не простаивали.

В один из октябрьских дней 1941 года Реву вызвал к себе батальонный комиссар Николай Рыжков:

- Гитлеровцы подходят к Можайску, - мрачно обрисовал он ситуацию. – С часу на час город будет оставлен. Наш авиационный полк и батальон аэродромного обслуживания решено перебазировать. Тут останется только группа подрывников и истребительная команда – к вечеру все аэродромные объекты будут заминированы. Нужен командир, который бы возглавил истребителей. Доброволец… Лейтенант Лушин будет старшим у подрывников…

Константин не дал комиссару договорить: «Разрешите остаться!» Рыжков обнял его:

- Мы в тебе не сомневались. И очень хотели, чтобы именно ты согласился. Тебя бойцы любят, решительности тебе не занимать! Взгляни на карту: немцы могут выйти к Москве-реке, скорее всего, у этой излучины. Как только начнут переправляться, немедленно давай сигнал подрывать все объекты, но не раньше времени.

С этого дня для старшины Ревы и его людей началась томительная и страшная в своём ожидании вахта, которая усугубилась ещё тем, что в спешке связисты забыли оставить им провод: пришлось круглосуточно держать наготове цепочку бойцов – от Москвы-реки до подрывной машины на аэродроме. Расставленные через 100-200 м солдаты должны были, в случае появления на другом берегу гитлеровцев, передать по эстафете сигнал тревоги. Потом, правда, приехавший на несколько минут офицер из штаба армии подсказал более надежный вариант: забить сеном стоявшие на берегу сараи и поджечь их, когда полезут немцы.

Разведка доносила, что Минское шоссе перерезано в нескольких местах, и вражеские передовые отряды полукольцом охватывают Кубинку. Однажды ночью с другого берега переправилась группа выходящих из окружения наших бойцов. Их командир только покачал головой: «Фашист прёт со всех сторон, вы уже давно в кольце. Смотрите, отрежут вас – уходите, пока немцам в лапы не попали». «Я видел, с какой надеждой после такого предупреждения смотрели на меня глаза моих солдат, - вспоминал через много лет Константин Кузьмич. – Но как я мог не выполнить задание?! Взорвать аэродром и уйти? Но такого приказа не было! Больше всего я боялся не немцев, как таковых, а – промешкать в нужный момент или, наоборот, наломать в неразберихе дров и оставить объект врагу».

На следующее утро Рева с двумя бойцами напоролся на немецкую разведку. Шли по берегу, всматриваясь в противоположную сторону, как вдруг – студёный воздух прошили автоматные очереди. Рухнув на землю, открыли ответный огонь, но фашисты бой не приняли – ушли, огрызаясь короткими очередями. Видимо, просто прощупывали, есть ли здесь войска.  

 В тот же вечер, укатывая на тракторе с катком аэродромное поле, Рева едва не угодил под прилетевшую на звук мину. Она разорвалась очень близко, обстучав осколками трактор. Маленький зазубренный кусочек металла он нашел потом и в своей шинели – застрял в воротнике. Тогда впервые реально осознал, что смерть ходит совсем рядом.

Обстреляв из минометов аэродром, немцы перенесли огонь на опушку леса, стали бить по просекам, где раньше стояли укрытые земляными валами и маскировочными сетками самолеты. Это, как ни странно может показаться, очень обрадовало: значит, не пронюхали фрицы, что «ястребков» давно уже нет, значит, так и не удалось им даже скрытно подобраться к аэродрому.

Военный кубок

Ранним утром 1 декабря Реву разбудил один из патрульных: «Беда, товарищ старшина, немцы тронулись…» Заняли оборону. Впопыхах Константин не захватил бинокль, но и без него, даже в полутьме, в заснеженных прибрежных зарослях хорошо просматривалась вереница крадущихся людей. Все почему-то в телогрейках и ушанках. Может, переодетые немцы? Наполненные сеном сараи вот-вот должны были запылать сигнальным огнем, но команду: «Поджигай!» старшина так и не дал, поскольку узнал в приближающейся группе того самого старшего лейтенанта, который месяц назад советовал им не дожидаться, пока немцы отрежут им пути к отступлению. Наши!

Через несколько минут они уже обнимались, как старые знакомые. «Так вы здесь и оставались? - сверкал смеющимися цыганскими глазами старший лейтенант. – Ну, и орлы! Беру вас в свою разведку. Так быть, шепну по секрету, что наши со дня на день должны наступать – источник верный!»

6 декабря 1941 года советские войска начали историческое наступление под Москвой. А еще через несколько дней «ястребки» с красными звездами на крыльях вновь приземлились на взлетных полосах, которые охраняли старшина Рева и его боевые товарищи, держа их в постоянной боевой готовности. Вскоре весь взвод был награжден медалями «За боевые заслуги». Это была первая государственная награда Константина Ревы, к которой впоследствии добавились ордена Красной Звезды и Трудового Красного Знамени.

Хотя немцев отогнали от Москвы, прифронтовой аэродром в Кубинке продолжил функционировать, а старшина Рева – служить в обслуживающем его подразделении.

В середине 1942 года, вернувшись с очередного боевого задания, Рева с приятным удивлением узнал, что родная волейбольная команда не забыла его даже в такое время: батальонный комиссар вручил ему конверт со спартаковским ромбиком. «Оргкомитет московского горсовета общества «Спартак» просит освободить на 28.VI.42 г. с 10 до 19 часов тов. Рева К.К. для участия в команде мастеров нашего общества в розыгрыше Кубка Москвы по волейболу…», - читал он и не верил своим глазам. В разгар войны, в момент, когда немцы находятся в сотне километров от столицы, думать о каких-то волейбольных соревнованиях? Это не укладывалось в голове, казалось даже кощунством, но его отпустили. Более того, с удовольствием! «Нужное это дело, товарищ Рева, - сказал ему комиссар. – Появится где-нибудь в зарубежной печати сообщение, что в эти дни в Москве проводится розыгрыш волейбольного кубка – и у врагов испортится настроение. Почувствуют они нашу силу, уверенность в себе. А друзья порадуются. Да и вперёд надо смотреть, ведь не за горами день, когда одолеем фашистов. Не на пустое же место спортсменам приходить».

«Советская гаубица»

Звездным часом волейболиста Константина Ревы, безусловно, стал прошедший в 1949 году в Праге первый в истории чемпионат мира по волейболу, в котором сборная СССР обыграла в решающем матче чемпионов Европы команду Чехословакии со счетом 3:1. Волейбол, показанный советскими спортсменами, произвел настолько сильное впечатление, что запомнился на много лет. В 1983 году, во время визита в Москву, бессменный на протяжении почти четырёх десятилетий президент Международной федерации волейбола француз Поль Либо отметил, что лучшей, на его взгляд, командой мирового волейбола за все времена была сборная СССР, победившая в 1949 году в Праге. Согласно официальной статистике, в четырех партиях того матча Рева 81 раз получил мяч на завершающий удар, и только в пяти случаях противнику удавалось его принять!

Потрясенный игрой Ревы, художник одной из пражских газет изобразил его в образе красавца-атлета, проткнувшего копьем поверженного противника, сопроводив рисунок подписью: «Удары Константина Ревы пригвождали соперников к земле». А его пишущий коллега из Франции, назвав Реву «советской гаубицей», добавил: «Принять мяч после удара Константина – всё равно, что попытаться остановить снаряд руками».

Через три года, на чемпионате мира, прошедшем уже в Москве, Рева снова сыграл блестяще. Вновь вся игра в нападении строилась через него. Восемь матчей – и ни одного проигранного сета, в том числе и во встрече со сборной Чехословакии. Тут, как говорится, без комментариев. «Глядя на прыжки Константина, создавалось впечатление, что всякий раз, когда он взлетал, срабатывал пиропатрон, который и выбрасывал его по грудь над сеткой. Это поистине игрок без слабых мест», - написала одна из газет. Как жаль, что в программе Олимпийских игр 1952 года не было волейбола! Титул олимпийского чемпиона Рева, безусловно, заслужил.

Он ушел из большого спорта непобежденным – после того, как в восьмой раз стал чемпионом СССР. Ушел, чтобы остаться в памяти людей мастером высочайшего класса, подлинным рыцарем «летающего» мяча.