Валентин Балахничев: «Конгресс IAAF в Осаке будет для России успешным»


Вчера, 19 августа, в 19.35 по московскому времени, в Осаку для участия отчетно-выборном Конгрессе Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF), назначенную накануне чемпионата мира, на 21-23 августа, вылетел президент Всероссийской федерации легкой атлетики, кандидат в члены Совета IAAF Валентин Балахничев (на фото). Перед отлетом в эксклюзивном интервью главному редактору Агентства спортивной информации «Весь спорт» Андрею Митькову он рассказал о своих шансах быть избранным в Совет IAAF и реформировать мировую легкую атлетику.

«ОПИРАЕМСЯ НА АФРИКУ И АЗИЮ»

- На предстоящем Конгрессе IAAF вы будете выбираться в высший руководящий орган IAAF – Совет, пять других российских специалистов – в различные комитеты, Елена Исинбаева получила рекомендацию в комиссию спортсменов. Этот Конгресс в Осаке – особенный для России?
- IAAF – крупнейшая федерация по олимпийским видам спорта, легкая атлетика – главный вид летних Олимпийских игр. Именно этим определяются высокая значимость и Конгресса, и членства в Совете. Наши люди постоянно были в Совете IAAF, но, к сожалению, на Конгрессе 2003 года мы свое представительство потеряли. Конечно, это было плохо. Не только для России, но и для IAAF. Руководители IAAF мне прямо говорили: такая страна, как Россия, вносящая огромный вклад в развитие легкой атлетики во всем мире и оказывающая огромное влияние на процессы, происходящие в виде спорта, обязательно должна быть представлена в Совете IAAF. Надеюсь, на этот раз все пройдет успешно, и российские представители окажутся в комиссиях и комитетах, а я смогу избраться в Совет.

- Про себя – именно надеетесь? Или, может быть, уверены, знаете – что будете избраны в Совет IAAF? Каков предвыборный расклад?
- Выборы в Совет IAAF проходят по тем же самым сценариям, что и любые политические выборы. Все решают группы влияния. В этом отношении ситуация в IAAF конструктивная. Есть шесть континентальных групп, которые определяют и продвигают своих лидеров, лоббистов своих интересов. От позиций континентальных организаций – жесткости руководства, консолидации позиций и т.д. – зависит очень многое. Кстати, наименее организованная среди всех континентальных групп – именно европейская. Хотя Европа занимает лидирующие позиции в мировой легкой атлетике, является наиболее дотационным континентом в плане проведения крупнейших соревнований, за последние годы - во всяком случае, в период моего вице-президентства в Европейской легкоатлетической ассоциации (ЕАА), мы так и не смогли сформировать лоббистскую группу, определить, кого будем поддерживать, за кого голосовать.

- Вам, как представителю Европы, от этого сложнее – или, наоборот, проще?
- Для успеха любого кандидата в Совет IAAF на выборах важны два момента. Первый момент – поддержка президента IAAF Ламине Диака, который имеет огромный авторитет во всех континентальных группах, но особенно в двух из трех самых крупных – африканской (53 голоса из 212 на Конгрессе IAAF) и азиатской (49 голосов на Конгрессе IAAF). У Европы – 50 голосов, но они, повторю, не консолидированы. С президентом Диаком мы уже много лет вместе работаем. Он помогает развитию легкой атлетики и в восточно-европейском блоке, и в самой России. Не думаю, что решения о проведении в Москве зимнего и летнего чемпионатов мира – соответственно, 2006 и 2013 годов – могли легко пройти, если бы их не поддерживал Диак. Кроме того, меня с Диаком дружеские личные отношения. Второй момент – это опора на азиатскую и африканскую континентальные группы. Я присутствовал на двух Конгрессах, африканском и азиатском, посетил азиатский чемпионат по легкой атлетике. Обсуждал вопросы моей поддержки с лидерами континентальных групп. И – получил ее. Кроме того, я активно контактировал с двумя другими ассоциациями – американской и Австралии с Океанией. Также получил ответ, что на Конгрессе в Осаке получу поддержку. Таким образом, электорат, который поддержит на выборах Россию, меня и других наших кандидатов, сформирован.

«УСТНО ЛАМИНЕ ДИАК НАШИ ДЕЙСТВИЯ ОДОБРИЛ»

- Еще полгода назад стало понятно, что выборы в Совет IAAF являются для вас очень важным и серьезным проектом. Вы добровольно отказались переизбираться на пост вице-президента Европейской легкоатлетической ассоциации, и это говорит о многом. А вы ощущали поддержку Росспорта, Олимпийского комитета России, может быть – МИДа и администрации президента?
- Конечно, я чувствую поддержку всех названных структур.

- Только моральную: «Валентин, ты молодец, ты все делаешь правильно» - с обязательным похлопыванием по плечу?
- Эта поддержка ощущается не столько в России, сколько за рубежом. Я не говорю, что встречаюсь с президентом России или с руководителем президентской администрации Сергеем Собяниным. Знаю об их поддержке, чувствую ее, но говорить об этом на каждом углу считаю неэтичным. Почему знаю и как чувствую? Я думаю, понятно, что этой без этой поддержки в России не появились бы зимний и летний чемпионаты мира, не пошел бы по всей стране всплеск интереса к легкой атлетике, не началось бы системное строительство спортсооружений. С другой стороны, наивно полагать, что какой-то из государственных институтов способен повлиять на электорат, который будет участвовать в отчетно-выборном Конгрессе IAAF в Осаке. Это глубокое заблуждение. Не всегда играет роль даже образованность или бывшие спортивные заслуги. Как получилось с Валерием Филипповичем Борзовым, двукратным олимпийским чемпионом, президентом украинской федерации легкой атлетики, которого я очень уважаю и всегда поддерживаю. В этом году его не избрали в Совет ЕАА, хотя заслуг у него, возможно, больше, чем у всех остальных нынешних членов Совета ЕАА вместе взятых - за исключением, может быть, только Ирены Шевиньской из Польши. Выборы – это всегда политическое решение. Люди выбирают тех, с кем они знакомы, в кого верят, с кем реализовали ряд проектов. Конечно, к олимпийским чемпионам относятся особенно – нежно и бережно. И все-таки, главное в таких структурах как Совет IAAF или ЕАА – организаторские способности.

- Как повлияет на ваши перспективы избраться в Совет IAAF скандал в российской легкой атлетике, который развивается последний месяц? Имею в виду положительные допинг-пробы Татьяны Лысенко и Екатерины Хороших, обвинения их наставника Николая Белобородова в адрес главного тренера сборной России Валерия Куличенко, отстранение последнего до окончания расследования, дискуссия с IAAF на тему «является ли препарат, обнаруженный у спортсменок допингом»…
- Не думаю, что вся эта история облагородит наши позиции на Конгрессе. Или пройдет незамеченной. Определенно, она нанесла вред, хотя я не могу пока оценить его размеры. С другой стороны, впервые в истории борьбы с допингом в Российской Федерации мы получили адекватное заявление спортсменов по факту, скажем так, содействия в применении допинга со стороны официального лица. Такого никогда не было! Могли быть слухи, разговоры, но впервые появился документ. И это дало нам возможность действовать последовательно и достаточно жестко. Хочу напомнить, что еще в июне ВФЛА приняла решение за применение допинга наказывать не только спортсменов, но и людей, которые его окружают и способствуют применению допинга. Я думаю, эта наша позиция найдет поддержку и в IAAF, и во всей легкоатлетической семье.

- А лично вам были звонки поддержки и одобрения от зарубежных коллег?
- Таких звонков не было. А сам я должен был проинформировать о сложившейся у нас ситуации президента IAAF Ламине Диака.

- И как он отреагировал?
- Устно была передана информация, что наши действия одобрены.

«ИЗБИРАЮСЬ, ЧТОБЫ БЫТЬ ПОЛЕЗНЫМ»

- Как пробудут проходить собственно выборы в Совет IAAF? Вы будете выступать на Конгрессе? Что планируете обещать, предлагать, просить?
- С программой, как правило, выступает только президент IAAF. Она у Ламине Диака есть, создана с помощью соратников, глубоко проработана – в общем, всем давно хорошо известна. Думаю, в Осаке мы услышим о новых этапах реализации программы. Тем более, что Ламине Диак будет единственным кандидатом на пост президента. А кандидаты на другие выборные посты, как правило, не выступают, если не настаивают на этом. Но я ни разу не сталкивался, чтобы кто-то настаивал. Поверьте, это не является серьезным рабочим инструментом – именно поэтому и не используется. Особенно хочу отметить, что состав Совета IAAF, избранный в Осаке на следующие четыре года, будет последним Советом, работающим под председательством Ламине Диака. С большой долей вероятности можно предположить, что именно из членов избранного в Осаке Совета – а, скорее всего, из вице-президентов – через четыре года будет избран новый президент IAAF. Как минимум, думаю, на два срока.

- Насколько активно вы собираетесь работать в Совете IAAF в случае вашего избрания – предлагать, продвигать и реализовывать идеи?
- Естественно, я выдвигаюсь не для того, что быть избранным, сидеть в кресле, представляя Россию, и пользоваться всеми благами, которые из всего этого проистекают. За время своего членства в Совете IAAF я хотел бы реализовать несколько проектов, о которых заявил в своей предвыборной платформе. Во-первых, я хотел бы активизировать дипломатию, которую проводит IAAF и президент Ламине Диак – более плодотворно содействовать развитию легкой атлетики в странах, не являющихся лидерами в нашем виде спорта. А это совершенно невозможно без активного взаимодействия с государством. Во-вторых, я хотел бы усилить борьбу с допингом, точнее – призвать усилить борьбу с допингом. С помощью увеличения ответственности, прежде всего, и самих спортсменов, и их тренеров, которые должны знать – и всегда знают! – что происходит с их учениками. В-третьих, я хотел бы уделить больше внимание тренерам – но уже не в связи с вышесказанным. Нужно постоянно повышать их квалификацию, а значит, и уровень готовности спортсменов, и конкуренцию - предоставляя возможность получить больше информации, внедряя науку... Для этого, по всей видимости, придется переориентировать Региональные центры развития IAAF. Еще несколько лет назад я предлагал сделать из них Академии, в которых тренеры могли бы повышать свою квалификацию. Наконец, я хотел бы оказать помощь в формировании нового имиджа легкой атлетики, связанную с внедрением двух стандартов. Это 300-метровый стандарт беговой дорожки, но также я пришел к выводу, что 200-метровый стандарт дорожки также очень важен, он поможет решить проблемы развития легкой атлетики в школах. Немногие могут позволить себе построить стадион с 400-метровой дорожкой. Он занимает большие площади и требует огромных затрат. А введение 200-метрового стандарта позволит легко строить стадионы при любой школе, при любом колледже. Также он позволит найти почву для дискуссии с другими видами спорта – потому что в центре 200-метровой дорожки можно встроить и футбольное поле, и баскетбольные площадки, и волейбольные. Ведь бег – не только дисциплина легкой атлетики, но и база для многих других видов спорта. К сожалению, за последние годы мы утеряли возможность дискутировать с другими видами спорта и объединять усилия для развития. Сейчас футбольные и легкоатлетические стадионы – отдельно. А раньше между президентами международных федераций футбола и легкой атлетики Жоао Авеланжем и Примо Небиоло очень активно обсуждалась возможность проведения в перерывах между таймами мини-турниров по легкой атлетике, состоящих из эстафет, спринтов и некоторых других скоротечных дисциплин. Есть у меня и ряд других проектов. Надеюсь, я доказал, что выбираюсь в Совет IAAF работать и быть полезным.

«БУБКА ИМЕЕТ ВСЕ ШАНСЫ СТАТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ IAAF»

- Какие решения предлагается принять на Конгрессе в Осаке?
- В документах, которые я получил, содержится огромное количество предложения по изменению правил. К сожалению, я не вижу в них ничего интересного и полезного, ничего, что реально поможет продвижению легкой атлетики.

- Опять предлагают изменить вес снарядов?
- Не предлагают даже этого! Все носит косметический характер – несмотря на то, что за 2000 лет легкая атлетика не изменила своего имиджа. Но я не думаю, что эта ретушь может что-то изменить. Прошло уже лет 20 с начала дискуссии о возможности измерения попыток в прыжках в длину и тройным от мест отталкивания. Однако решений по этому предложению не принято. Идя навстречу телевидению, лишь сократили количество попыток – с шести до четырех. Но от этого только количество заступов увеличилось! Я не думаю, что соревнования стали более интересными. А хаос, который мы видим на стадионе, когда одновременно соревнуются сотни спортсменов в совершенно полярных видах легкой атлетики?! Он создает совершенно невообразимое зрелище! Пора честно признаться самим себе: легкую атлетику смотреть по телевизору интересней и удобней, чем легкую атлетику смотреть на стадионе. Исходя из этого, не вижу, что что-то из предложенного поможет изменить радикально ситуацию.

- Как оцениваете предложение дисквалифицировать за первый случай употребления допинга – сразу на четыре года?
- Мы предлагаем новые условия игры в борьбу с допингом, ничего не меняя по сути. Два, три, четыре года, пожизненное отстранение… Но при этом безнаказанными остаются основные виновники употребления спортсменами допинга! Дело даже не в том, что не наказываем – не призываем к порядку, не говорим: что вы делаетесь, остановитесь, оглянитесь. Корни, первопричины применения допинга остаются за пределами решений, которые мы принимаем.

- Ваша критика предлагаемых изменений, вынесенных на Конгресс IAAF, означает, что вы будете голосовать против них?
- Нет, я буду голосовать «за». Поправки, о которых мы говорим, могут быть важны с точки зрения техники или технологии. Хотя, повторю, они не влекут за собой глубоких, серьезных изменений. Я считаю: люди, которые знают, умеют и имеют право, должны действовать более радикально, чтобы защитить интересы вида спорта.

- Валентин Васильевич, признайтесь, у вас есть амбиции, планы, идеи стать президентом IAAF?
- Я позиционирую себя, как человека, заинтересованного работать в России. В свое время Примо Небиоло дважды заставлял меня избираться президентом Европейской легкоатлетической ассоциации. Дважды я, поблагодарив, отказывался. Остаюсь при своей позиции и сейчас. В то же время, я очень внимательно слежу за развитием карьеры Сергея Бубки – и вижу, что он имеет очень хорошие шансы через четыре года избраться президентом IAAF.