Михаил Прохоров: пусть крайним буду я!

Вчера, 16 марта, финальный этап Кубка мира по биатлону, который проходит в Ханты-Мансийске, посетил президент Союза биатлонистов России (СБР), бывший кандидат в президенты России, миллиардер Михаил Прохоров. Он, в частности, провел встречу с журналистами. Агентство спортивной информации «Весь спорт» публикует интервью Михаила Прохорова, подготовленное медиа-службой СБР.

– Михаил Дмитриевич, наверное, уже можно подвести итоги сезона?
– Сезон получился неоднозначным. Но итоги пока подводить рано – ещё не все соревнования и мероприятия закончены, а я не хочу непрофессионально подходить к делу. Оценку и анализ мы сделаем, после чемпионата России и «Гонки чемпионов». В принципе, на этапах Кубка мира было много положительного, но чемпионат мира мы, конечно, провалили. Я свою позицию уже высказывал: это только моя вина, остальных не трогайте! Есть объективные сложности. Одна из проблем, как мне кажется, очевидна: мы привлекли лучших специалистов, но пока рабочей «химии», 100-процентного взаимопонимания достичь не смогли. Будем работать. Что-то получилось, что-то не получилось, но главное – есть движение вперед.

– Чисто по-человечески, какие эмоции вы испытывали во время чемпионата мира в Рупольдинге? Не было желания снять трубку и сказать: ну, что же вы так, ребята?
– Было желание самому встать на лыжи, пробежать и пострелять (улыбается). То, о чём вы говорите – это непрофессионально, потому что означает вмешаться в работу других. Но иногда есть необходимость применить психологические меры. Поэтому один раз я сделал исключение – в прошлом году с Анатолием Хованцевым. Это нужно было для внутреннего микроклимата в команде, это было исключение из правил, на которое я пошел однажды. 

– Вы можете пояснить, почему в случае с Хованцевым было важно поступить именно так? Та отставка в прямом телеэфире посреди эстафеты до сих пор не забыта.
– Это наша внутренняя кухня, а сор из избы мы не выносим. Я уважительно отношусь к Хованцеву.

– Тогда скажите хотя бы, принесла она результаты, на которые вы рассчитывали?
– В этом сезоне результаты команды лучше – значит, в целом система работает в правильном направлении (улыбается).

– Вам пришлось как-то психологически успокаивать команду после неудачи на чемпионате мира?
– Слушайте, они же не малые дети, а профессиональные спортсмены.  В Ханты-Мансийске в спринте, например, хорошо ногами выглядели Гараничев и Устюгов, но у них не получилась стрельба. Возможно, это как раз психологические последствия чемпионата мира. Но спортсмены должны выходить из таких ситуаций сами – вместе с тренерами. Я, как руководитель, вообще считаю, что чем меньше Прохорова видно и чем меньше его влияние на процесс – тем лучше организована система. Это важный момент. С каждым годом доля моего ручного управления в биатлоне становится все меньше.  Это означает, что мы на правильном пути. Каждый может зайти на сайт СБР и увидеть, что система отбора в команду стала абсолютно прозрачной. И каждый тренер знает, что блат и звонки категорически больше не работают.  У тренерского штаба есть всего одно место, которое они могут отдать по своему усмотрению. И это правильно, потому что бывают такие случаи: спортсмен заболел, к примеру, и не набрал нужного количества очков. Но это решают сами тренеры, мы в это не вмешиваемся. У нас четко расписаны функции: чем занимаюсь я, чем занимается Сергей Кущенко, а за что отвечает тренерский штаб. Всё работает как часы, и сразу видно, кто с чем не справился.

– Выводы, которые вы сделаете по окончании сезона, будут озвучены публично или тоже останется внутренней кухней?
– Выводы буду делать не я – у нас принята коллективная форма оценки, которую дает правление СБР. Один человек, даже очень яркий, без команды ничего не стоит. Поэтому у нас командная игра. Мы рассмотрим все направления, всех заслушаем и после этого вынесем решение. Состав правления вы знаете – там работают профессиональные люди, которые уважительно относятся друг к другу и к работе тренерского штаба. Ситуации ведь бывают разные – один незакрывшийся габарит может отделять первое место от пятого. За это мы биатлон и любим. Оправданий мы не ищем. Мы чувствуем ответственность перед болельщиками и страной, и обязуемся профессионально делать свою работу.

– Очень много критики в этом сезоне обрушилось на старшего тренера женской команды Вольфганга Пихлера. Как лично вы оцениваете его работу?
– Я считал и продолжаю считать Пихлера самым лучшим тренером в мире. Возможно, ему просто нужно дать чуть больше времени. Швеция и Россия очень сильно друг от друга отличаются. Не забывайте, что Пихлер проработал в Швеции 15 лет, и первые результаты пришли только через три года, когда неожиданно шведские девушки стали всем наступать на пятки и выигрывать Хрустальные глобусы. Поэтому ему надо дать время для адаптации в нашей российской действительности. Это профессионал высочайшего класса – я вижу, как он выстраивает работу и понимаю, что он действительно большой тренер. Сейчас не все способны это увидеть – мы нетерпеливы и хотим немедленных результатов, но часто забываем, что такого не бывает.

– То есть, отставка Пихлеру не грозит?
– Пока я остаюсь во главе СБР, у нас будут работать лучшие специалисты в мире, а Пихлера я считаю именно таким. Но при этом место в сборной ни за кем не закреплено, и мы всегда будем искать лучших людей.

– Вы сказали, что Пихлеру нужно время. Однако у сборной России есть вполне конкретный ориентир – Олимпийские игры в Сочи. Хватит оставшегося времени?
– Если бы мы говорили о какой-то спорной кандидатуре, можно было бы дискутировать на эту тему. Но Пихлер, повторю – лучший тренер мира. А когда ставишь на самых сильных в своей области людей, результат должен прийти. Ещё раз повторю: всю ответственность беру на себя. Ведь у нас как получается: когда есть победы, все довольны. А когда нет, мы всегда пытаемся найти крайнего. Поэтому крайним буду я! А Пихлер – самый лучший тренер в мире. И пока я президент СБР, он будет работать.

– Каковы критерии, по которым вы оцениваете Пихлера?
– Они – в его профессиональной истории. Речь не только о количестве медалей, но и о методиках подготовки, скоростных показателях спортсменов. Есть же определенный тренд в этом сезоне, он позитивный и у мужской, и у женской команды. Может быть, болельщики не очень довольны, но, тем не менее, мы выиграли Кубок наций. Заметьте, что российские девушки последний раз брали этот трофей в 2005 году, а ребята – в 2007–м. Cтатистика говорит, что мы как команда начали прибавлять. Значит, у нас создается база для рывка. Если у нас нет своей Магдалены Нойнер, это не означает, что мы не должны успешно выступать. Если Нойнер стреляет на ноль, обогнать ее нельзя. Она гениальная спортсменка, но такие рождаются раз в 30 лет. Пока у нас таких нет. Хотя чемпионка юношеских Олимпийских игр Ульяна Кайшева, если правильно её готовить, имеет шанс такой стать. Подрастают сильные спортсмены и у ребят: Логинов, Цветков. У нас есть звезды среди более молодых. И мы очень строго следим за системой антидопингового контроля на юношеском уровне. Это поколение никто не назовет «заколотым». Сейчас допинг-контроль такой же жесткий, как на взрослых соревнованиях.

– Как вы относитесь к легализации иностранных спортсменов? Возможно, что в составе сборной России появится иностранец с нашим паспортом?
– Я рассматриваю любые возможности для усиления. Но самое правильное, как я считаю – это растить своих спортсменов. Так, чтобы они не уезжали. Очень часто наши спортсмены уезжают, потому что у нас очень высокая конкуренция. Мы пытаемся не пропустить ни один талант. Но с другой стороны, мы же не крепостные. Если человек хочет, он уедет. Здесь ничего сделать нельзя. Пример – Анастасия Кузьмина, талант которой раскрылся только после того, как она уехала в другую страну. Олимпийской чемпионкой она стала уже в Словакии.

– Как вы восприняли обвинения и претензии в адрес австрийских сервисеров, которые прозвучали после чемпионата мира из уст российских спортсменов?
– Ну, это вообще традиционная проблема – кого-то винить в своих неудачах. Считаю, что на чемпионате мира сервисная бригада, конечно, отработала не лучшим образом. При этом три этапа Кубка мира они готовили лыжи достойно: все спортсмены признавались, что лыжи несут со страшной силой. Мы внимательно всё проанализируем и сделаем выводы. Считаю, что интернациональный состав бригады должен быть сохранен. Я говорю не о конкретным фамилиях, а о самом принципе. В таких условиях, условиях конкуренции, происходит взаимное обогащение. В этом направлении есть ещё одна проблема – отсутствие в нашей стране собственного производства пластика, парафинов и мазей. И поэтому мы проигрываем тем странам, у кого это есть. Например, последние годы лучше всех лыжи готовят французы. У них сильная мощная промышленность, они выпускают лыжи, выпускают много порошков и сопутствующей химии, что позволяет им иметь свои секреты подготовки инвентаря. Благодаря этому последние три года лыжи у французов катят лучше всех в мире. А мы в этой сфере не производим ничего, приходится всё время заимствовать. Благодаря своей высокой популярности биатлон сейчас превратился в высокотехнологичный спорт, и отставание страны в экономике будет играть здесь серьезную роль. И задача всей страны – начать что-то производить самим. В рамках одной спортивной федерации мы этого сделать не можем, как бы не стремились.

– В своем нашумевшем заявлении в блоге вы затронули тему своего возможного ухода с поста главы СБР. Это было продиктовано эмоциями?
– Никаких эмоций в этой записи не было. Я всегда беру вину только на себя. Объективно в последние два с половиной месяца из-за предвыборной президентской компании я биатлоном не занимался. Сейчас я заново выстраиваю свой график и думаю, что мне удастся совместить профессиональную работу в биатлоне и политику. Во время предвыборной кампании я этого сделать не смог и поэтому, видимо, что-то упустил. Я честно об этом сказал. Мне кажется, любой человек должен быть предельно честен в таких вещах. Если его основная деятельность не позволяет ему профессионально работать на другом участке, отдавая все силы, нужно в этом признаться. Я не говорил, что ухожу со своего поста. Я сказал, что если политическая деятельность не позволит мне полноценно работать с биатлоном, я должен быть честен перед болельщиками. Поэтому еще раз повторю: всю ответственность беру на себя, как делаю это всегда.

– То есть, вы уверены, что сможете совместить политику и биатлон?
– Я думаю, что у меня получится все совместить. В бизнесе мне это удавалось. Я боец и буду биться до конца. Думаю, у меня получится.

– Как вы относитесь к критике?
– Очень позитивно. Знаете, меня даже удивило, что наш вечный оппонент Александр Тихонов предложил мне не уходить из СБР.  Я всегда слышу критику, но при этом хочу, чтобы за ней следовали конкретные предложения. А когда идет перетасовка одних и тех же фамилий людей, которых когда-то сам же оппонент, к примеру, обливал грязью – это не вариант. Скажите, кто является более сильным тренером на конкретную позицию, и я немедленно это рассмотрю. А менять шило на мыло – это не работает. Некоторым людям просто нравится создавать фон. Пожалуйста – я толстокожий. Слышать критику обязательно нужно, но реагировать нужно только на ту, которая дает развитие. Оппоненты должны быть. У того же Тихонова есть нормальные идеи, и я к ним прислушиваюсь. Мне интересно, что он думает, при этом мне все равно, в какой форме он это выдает, позитивной или негативной. Я люблю критику, потому что свои поражения люблю не меньше, чем свои победы.

Моя задача – сделать так, чтобы в биатлоне была конкуренция. Желательно, даже на мое место. Это было бы очень полезно. Я пришел из бизнеса, поэтому стою за конкуренцию везде и всегда, 24 часа в сутки. Люди, которые не боятся конкуренции, не боятся проиграть. Проиграть сильному – это нормально. Главное, потом подготовиться и всё-таки сделать того, кто сильнее. Поэтому, пожалуйста, если у кого есть желание представить альтернативную программу развития биатлона – не вопрос.