Георгий Беджамов: в Сочи мы не добрали минимум две медали

Сегодня, 12 марта, в Москве Федерация бобслея и скелетона России (ФБР) подвела итоги Олимпийских игр в Сочи, где экипажи Александра Зубкова одержали две победы, золото в скелетоне завоевал Александр Третьяков, представитель ЦСК "Локомотив", бронза в активе скелетонистки Елены Никитиной. Президента ФБР Георгия Беджамова цитирует специальный корреспондент Агентства спортивной информации «Весь спорт».

- Поставленные задачи не просто выполнены, а перевыполнены, - подчеркнул Беджамов. – Однако очень многое еще только предстоит сделать – прежде всего, это массовое развитие и популяризацию бобслея и скелетона. У нас есть своя домашняя трасса. И, судя по всему, скоро появится еще одна.

- О каком треке идет речь?
- О парамоновском. В нынешнем году его профиль будет перепроектирован, а уже в следующем начнется реконструкция. Надеемся и там проводить международные соревнования. Плюс в Парамонове будет создана спортивная школа по бобслею и скелетону.

- А фактор домашней олимпийской трассы принес российским спортсменам дополнительное преимущество?
- Не такое, как об этом говорят. Сочинский трек был сдан в эксплуатацию на два года позже положенного срока. Поэтому я бы не сказал, что наши ребята сделали намного больше заездов, чем конкуренты.

- Приглашение на пост главного тренера сборной России по бобслею знаменитого в недавнем прошлом канадского спортсмена Пьера Людерса оправдало себя на все сто?
- Было очень сложно найти действительно хорошего специалиста всего за два года до Олимпийских игр. Признаюсь, вел переговоры с несколькими тренерами. Но другие кандидаты не оставили впечатления, что им можно доверить команду. Тем более, у нас уже был тренер, который ничего не делал, зато постоянно твердил, что все будет хорошо. А Людерс поставил условие: на всех сборах жить вместе с ребятами. Он на самом деле ехал работать и доказывать. В последний день Олимпиады, когда бобслеисты проводили третий и четвертый заезды в четверках, у Пьера умер отец. Однако наш тренер не бросил команду, а остался до окончания соревнований. Очень надеюсь, он продолжит работу. То же самое хотел бы сказать и про тренера скелетонистов Вилли Шнайдера. Он пришел и реально подтянул команду, чуть-чуть подкорректировал технику прохождения трассы – и, пожалуйста, результаты не заставили себя долго ждать.

- Что конкретно сделал Шнайдер?
- Например, индивидуально поработал с Сашей Третьяковым на разгоне. Подчеркну: работой Людерса и Шнайдера мы удовлетворены и полностью довольны.

- Положа руку на сердце: на какой итоговый результат рассчитывали перед Играми?
- Конкретного медального плана не было: планировали завоевать максимальное количество олимпийских квот. При всем при том считаю, что мы не взяли еще минимум две награды.

- Какие именно?
- По одной в скелетоне и бобслее. Отрадно, что у наших спортсменов есть огромный нерастраченный потенциал, который они постараются реализовать в ближайшем будущем. Все мы верим, что в новом цикле станут конкурентоспособными наши девочки-бобслеистки.

- Уже имеете программу, по которой станете работать в ближайшие четыре года?
- Сначала мне предстоят очередные президентские выборы. В любом случае, если останется поступательное движение российского спорта, не думаю, что кто-то захочет искусственно останавливать этот процесс. Напротив, спорт будет развиваться массово. Повторюсь, три наших золота – далеко не предел. Посмотрите, что сделали голландцы в коньках. Так что и нам есть, куда стремиться.

- Что чувствовали, когда некоторые зарубежные конкуренты намекали на несоблюдение российской стороной правил честной игры?
- Их заявления вызывали лишь иронию и смех. Проигравшие всегда ищут объяснение своему проигрышу. Но надо же уметь достойно проигрывать! Наши ребята объективно были сильнее всех по всем параметрам. В Сочи все было строго в соответствии с регламентом и честно. Существовал жесткий контроль. А жюри состояло из немцев и швейцарцев, наши в его состав не входили. Латыши, например, указывали на то, что Третьяков показал одинаковое время на разгоне во всех четырех заездах. Но и этот вопрос не к нам, а к компании – замерителю времени.