Александр Карелин: «Я не хочу быть президентом»

"РОДНАЯ ГАЗЕТА" № 22(108), 17 июня 2005 г., полоса 8

Чистый четверг – так в православном календаре именуется день Страстной недели, в который принято очищать души и дома от скверны прошлого. «Почему такой день только один в году?» – подумали мы.

«Чистый четверг» – так теперь будут называться еженедельные встречи в редакции «Родной газеты». Именно в четверг на откровенный разговор к нам будут заходить авторитетные, влиятельные, знаменитые соотечественники. Единственное условие «Чистых четвергов» – предоставление гостю возможности предварительно ознакомиться со стенограммой встречи и сократить любые темы, вопросы, реплики.

Первым гостем стал Александр Карелин – трехкратный олимпийский чемпион, Герой России, депутат Госдумы. И, хотя говорил порой резко, затем не вымарал ни слова.

Ориентиры важнее звезд и кумиров

– На ковре вы не боретесь уже пять лет. Каким видите российский спорт немного со стороны?

– В отличие от других сфер жизни он остается конкурентоспособным в мире. Сейчас таких сфер немного – пожалуй, еще балет и военно-космическая отрасль. Хотя в спорте тоже нужно наводить порядок. И Вячеслав Фетисов, глава Росспорта, мое мнение знает.

– Воруют?

– В спорте есть абсолютный критерий – результат. Да, государство выделяет на спорт большие деньги, но эти деньги оправдываются, окупаются. Мы по-прежнему выигрываем много и часто. Поэтому я бы не стал категорично говорить, что основная проблема спорта сегодня – воровство. Проблема скорее в соблюдении здравого смысла.

– Здравого смысла в чем?

– В пропаганде, например. Сейчас постоянно утверждают, что спорт в России – в упадке. Я не согласен. В Советском Союзе никогда не было профильных спортивных телеканалов! Сегодня их несколько – и спутниковых, и общедоступных. Но чем их наполняют? Гольфом и канадским хоккеем! Это я имею в виду, когда говорю о здравом смысле, о соразмерности. Или – все уши прожужжали, что у нас нет конькобежной арены. Построили в Москве. Сейчас строят в Челябинске. Готовятся строить в Вологодской области. И все сразу замолчали. Потому что жареных фактов нет.

– Но ведь это извращенное общественное сознание как-то складывалось?

– Не без вашей, журналистской, помощи.

– Журналисты не могут быть государством в государстве, они часть общества, которое у нас еще не сложилось. И, главное, нет теории кумиров. В советском спорте были – звезды. Звезды остались, но теория распалась вместе с государством.

– Давайте определимся в терминах. В советское время не было ни звезд, ни кумиров. Были ориентиры. Страна, по большому счету, осталась прежней. Изменилась доктрина, изменилось государство… Государство сегодня слабо.

– В чем выражается эта слабость?

– В неумении нормально воспользоваться тем, что имеем.

– Вам это не странно? Ведь президент сейчас – ваш коллега, борец…

– Странно. Но у президента есть команда. Команда довольно разнородная. И нам только приходится догадываться, что внутри нее происходит, какие идеи, концепция там бродят. Например, по стабилизационному фонду, золотовалютным резервам, бюджету… Сейчас все, что в компетенции правительства, очень закрыто. Возьмем монетизацию. В Управлении информации правительства, если не путаю, работают больше ста человек. Почему людям заранее ничего не объяснили? Сначала отменили льготы – и только потом сказали, что можно деньги получить. Это напрягает. Мало публичности, доступности. Не должно все опять уйти на кухни.

– Вы свое мнение высказываете во фракции, в администрации президента, может быть, самому президенту?

– Вряд ли мне позволительно прийти к президенту, хлопнуть его по плечу и начать разговор за жизнь. Да и работать гораздо интереснее, чем говорить. Я занимаюсь работой в поле, езжу по стране. Чтобы больше сделать, надо больше на себя взвалить. И я знаю, как исправить ситуацию. В России есть жизнеспособные примеры. Их нужно брать и тиражировать. Под копирочку.

Добиваться буквальности законов

– Например?

– Работает в Новом Уренгое гимназия № 5. Дети разделены на три возрастные группы, каждая занимается по своей программе. Ежедневно – четыре обязательных часа физкультуры. Восемь залов, восемь учителей, которые ведут одиннадцать профильных секций. У каждого ученика – дневник самоконтроля, где записано все. Когда начинаю рассказывать, мне сразу говорят: ну понятно, на Крайнем Севере профицитный бюджет. Вот и ответ. Будут прибыльные предприятия – такие школы станут обычным явлением.

Другой пример – из сельского хозяйства, из Новосибирской области. Юрий Федорович Бугаков, председатель ЗАО «Ирмень». Лично для меня – человек-явление. Ему уже седьмой десяток, Герой Соцтруда. Городской житель. Закончил аграрный институт. Приехал в Верх-Ирмень. Начинал агрономом. И создал уникальное предприятие. Немцы приезжают читать лекции о культуре земледелия, а потом выходят на его поля – и молчат от стыда со своей аэрофотосъемкой в руках. Бродят по коровникам, смотрят внимательно: а где навоз? А навоза нет. Секрет фирмы.

– Хотите сказать, это примеры того, как русский народ поднимается?

– Это примеры того, как можно себя вести даже в современных условиях. Вместо того, чтобы гадить в парадных и лифтах. Я не говорю, что нет проблем, не делаю власти комплиментов.

– Вы оптимист?

– Я россиянин. Я не знаю, синоним это или нет.

– Какой вы видите свою роль депутата Госдумы, народного слуги?

– Добиваться буквальности закона и буквальности его исполнения. Подзаконные акты должны быть однозначными, не должны иметь толкований. Взять закон о запрете на распитие пива в публичных местах. Правило было создано. Правило однозначное. То, что оно не работает, – очевидная проблема. Но – другого порядка.

– Вы член комитета Госдумы по международной деятельности. Объясните, почему мы отдаем свои земли?

– Мы не отдаем территорию. Мы наконец-то подходим к решению территориальных проблем с позиций полноправного члена мирового сообщества. И при этом совершенно нерадиво и бездарно объясняем, почему мы это делаем. Нужно менять наше имперское сознание. Слишком многое изменилось со времен развала Советского Союза. Не мы развалили эту страну. Но отвечать за это – нам. И отвечать цивилизованно.

– А вам не кажется, что имперское сознание сидит настолько глубоко, что его не вытравить?

– От имперского сознания осталась лишь видимость, накипь. Но взамен нужно предложить что-то другое – то, чего у нас пока нет. Мы имеем возможности стать новой, другой страной. Петр Аркадьевич Столыпин говорил: «Не мы должны ориентироваться на Запад, а Запад на нас. Потому что мы – транзитное звено между Западом и Востоком. И существование Запада зависит от того, какую культуру мы будем исповедовать».

Поражение нацию не сплачивает

– Что может послужить сплочению нации больше – победа футбольного ЦСКА, обеспеченная легионерами, или поражение Кости Цзю, живущего в Австралии?

 
– Сплотиться из-за поражения не всегда хорошо и правильно. Мы – наследники победителей, в год 60-летия Победы об этом тем более забывать не надо. Я горжусь победой ЦСКА, хотя и понимаю, что от Центрального спортивного клуба армии осталось одно название, гадкое слово «бренд». А поражение Кости меня искренне огорчило. Он наш человек, носитель нашей культуры. Десять лет в Австралии не сделали его иностранцем, несмотря на все эти внешние атрибуты, шрамы, косички… И я знаю: если ты выиграл – выиграла вся страна, все болельщики, а если проиграл – проиграл ты лично, никто больше в твоем поражении не виноват.

– Эта установка касается только спорта?

– Всего.

– Как вы воспитывали в себе эту психологию? Через семью, спорт, окружение?

– Все взаимосвязано. Как можно отделить простого борца из Новосибирска от депутата Госдумы, который сегодня сидит в редакции?

– Мы вообще-то хотели сделать вам комплимент…

– Ну какой это комплимент? У меня рост – свыше 190 см, вес – больше 100 кг. Я не могу выступать в мелких категориях.

– Вы хотите стать президентом России?

– Нет.

– Не потянете?

– Дело не в том, потяну или нет. В желании. Я не хочу. Придется постоянно, ежеминутно находиться на всеобщем обозрении. А это не мое.

– Но ведь кто-то должен хотеть в президенты – и по причине не очередного дележа сладких кусков, а искреннего желания служить стране?

– Есть прогрессивные люди, мыслящие такими категориями! Но они пока еще не объединились. Не смогли пока подавить личные амбиции, подчинить себя служению.

– Назовите хоть одного!

– Я не готов назвать персонально. Но даже в правительстве есть государственники. Правда, каждый по-разному эту государственность понимает.

– Государственника Зурабова знаете? Принимая матерей детей-инвалидов с Алтая и глядя им в глаза, он сказал, что «закон о монетизации – замечательный».

– Я не оправдываю закон о монетизации. Он несовершенен. Я за него голосовал, потому что считаю: так, как было прежде, жить нельзя. Мы движемся, думаем как бы по инерции. Можно, конечно, остаться белым и пушистым, хлопнуть дверью, вернуться в Новосибирск. А можно попытаться что-то изменить. Я ведь продукт среды, в которой слава, процветание Родины были важнее личного благосостояния.

– То есть, как и большинство россиян, вы совок?

– Мне не нравится это слово. Я же сибиряк, у меня с тезаурусом все в порядке, могу и по-мужски сказать… Есть ведь нормальные обиходные слова... Я россиянин, не мыслю себя вне России. И не собираюсь жить в Москве. Я работаю здесь, а каждые выходные летаю домой. И на Параде Победы был в Новосибирске с детьми. Потому что там такая же Российская Федерация, как и в Москве. Это тоже наша земля.

– Какие чувства вы испытали, когда проиграли в финале Олимпиады-2000?

– Я впервые проиграл иностранцу. Плакал, потому что чувствовал себя предателем. Я ведь предал ожидания земляков, соотечественников. Мне позвонил товарищ: «Саня, ты был знаменитым спортсменом, а стал известным драматургом. Полстраны плакать заставил». Но это я сейчас так спокойно рассказываю, а тогда… Сумку с олимпийской формой нашел силы разобрать только через полгода.

– Правда, что вы знаете наизусть Достоевского?

– Наизусть, конечно, не знаю, но прочитал Полное собрание сочинений. Не все воспринял одинаково. Думаю, я недостаточно образован, чтобы понимать Достоевского по-настоящему. Хотя, когда цитируешь Достоевского, все встает на свои места.

– Помните, что он сказал про патриотизм?

– Я не знаю, что помните вы. А сам вспоминаю такое высказывание: «Самое большое наказание для истинно русского – жить за границей. Ни один русский не примет европейского без душевной боли и надлома».

– «Единая Россия» готова выдвинуть из своих рядов будущего президента?

– Мы серьезно к этому готовимся. Хотя, по моим ощущениям, сначала партия оказалась не готова к единоличному управлению в парламенте. Да и страна тоже.

– У вас есть имиджмейкеры?

– Были. Точнее, пытались быть. Узнав, что собираюсь баллотироваться в Госдуму, ко мне прибыла группа молодых людей. Один, с лбом до затылка, долго смотрел на меня, а потом сказал: «Вам нужно отрастить волосы, перестать ездить на джипе и картавить». Я говорю: «Ну, отрастить волосы и не ездить на джипе – понятно. А картавить-то почему нельзя?» «Потому что у некоторой части электорального поля вы вызываете ассоциации с Лениным», – отвечает. Выгнал их пинками. Имидж – это фарс.

– Почему? Ведь политика – это серьезная игра, серьезные технологии…

– Игра, говорите? Это не игра – это жизнь.

Подготовил АНДРЕЙ МИТЬКОВ