Двукратная олимпийская чемпионка Светлана Ишмуратова - об ожиданиях олимпийского сезона и взаимоотношениях с руководством СБР

Светлана Ишмуратова


Дым кольцами


Интервью: Евгений Слюсаренко


Член Правления Союза биатлонистов России (СБР), депутат Государственной Думы РФ, двукратная олимпийская чемпионка Светлана Ишмуратова (на фото) поделилась со Sportweek своим мнением о подготовке сборной России к Олимпийским играм в Ванкувере и принципах работы новой команды управленцев СБР.


Надеюсь на Олю Медведцеву и Олю Зайцеву

- Светлана  Ирековна, олимпийский сезон стартовал – достаточно удачно у женщин, достаточно неудачно – у мужчин. Что нам ждать в феврале в Ванкувере?
- Могу сказать только о своих желаниях. Я очень хочу, чтобы у нас была золотая медаль – и неважно, кто ее завоюет. Главное, чтобы была хотя бы одна победа. Если не ошибаюсь, последний раз совсем без золота биатлонисты приезжали домой с Олимпиады в 1964 году. С тех пор, как бы ни было сложно, но минимум одну победу добывали всегда. Проблема в том, что биатлон – лотерейный вид спорта. Даже четыре года назад мы не были уверены, что для женской команды в итоге все хорошо сложится.

- То есть, может быть много медалей – и ни одной золотой; а может быть, много четвертых-пятых мест – и ни одной медали?
- В том-то и дело. Поэтому и хочется, чтобы хотя бы кто-то выиграл. А что произойдет на самом деле, сказать сложно. Очень надеюсь на девчонок моего поколения – тех, с кем я тренировалась. На двух Оль – Олю Медведцеву и Олю Зайцеву. Потому что я их знаю, и в них как-то больше ощущаю уверенности.

- Насколько вы сейчас «в теме», как часто удается общаться с командой?
- Достаточно часто. Что происходит, как готовилась женская команда – я в курсе.

- Как у наших девушек настроение?
- Вы знаете, рабочее. Если вы ждете каких-то откровений, их просто не может быть. Я сама помню, как при таких вопросах всегда, как автоответчик, говорила: «Нормально». Даже если чувствовала себя очень здорово. Тут и суеверные соображения, и чисто практические. Стоит профессиональному спортсмену чуть перегрузиться, эмоционально подсесть, да и в гонке элементарно не «пойдет» - и сразу появляется и усталость, и пессимизм. Предсезонные сборы, особенно последние, спортсмена очень выматывают. Это объемы, это нудные однотипные тренировки, когда ты по этой лыжне елозишь, елозишь…. Другое дело, что старт сезона быстро вводит в рабочее состояние. Появляется азарт: «Ага, попала в десятку, на втором этапе надо в «цветы» попадать». И все начинает крутиться в таком бешеном ритме, что даже поплакать некогда. После первых успехов нужно отвечать на звонки журналистов. Это самое приятное, надо признать (улыбается).

- Теперь скажите уже как политик, депутат: какая Олимпиада предстоит российской делегации.
- Пока все складывается так, что будет тяжело. Но хочу сказать, что, заслушав доклады руководителей Министерства спорта, Олимпийского комитета России, федераций по видам спорта, я увидела: действительно, делается все возможное. Необходимые деньги выделяются, команды на сборы выезжают, спортсмены, тренеры и специалисты зарплаты и гранты «Фонда поддержки олимпийцев России» вовремя получают, визы у всех есть. То есть, система работает. И потому в конце февраля мы будем иметь полное право задать вопрос: «Ребята, мы сделали для вас все, что могли. А что сделали вы?»

- В чем тогда сложность? Что заставляет говорить о тяжелой Олимпиаде?
- Есть объективные возможности наших команд. Уверена, все будут стараться, но запас прочности не очень велик. Кроме того, все последние допинговые скандалы не добавили нам хорошего имиджа и позитивных эмоций. Я понимаю, это побочные обстоятельства, но хотелось, чтобы их было как можно меньше. А еще лучше – чтобы их не было вовсе.


Пока не могу однозначно сказать, что Барнашов – это хорошо

- Нынешнее олимпийское четырехлетние российский биатлон переживал трудные времена, сейчас уже неважно, кто был виноват больше, а кто меньше. Поменялось многое – от состава команды до президента СБР. В целом, как вы оцениваете эти изменения?
- Честно говоря, у меня была большая надежда на изменения в лучшую сторону. Все течет, все меняется – президенты, общество, к сожалению, даже ценности. И биатлон тоже не может замыкаться в своем мирке. Когда год назад пришел Михаил Прохоров, я очень рассчитывала, что разброд и шатания – закончились. Что теперь предстоит нормальная конструктивная работа профессионалов.

- Ожидания оправдались?
- В наш вид спорта пришли люди со стороны. И пока я не вижу, что между ними и биатлонными людьми есть полное взаимопонимание. Скорее, идет некое дистанцирование друг от друга.

- Дистанцирование кого – от кого?
- Я поясню свою мысль. Мы, биатлонисты, считаем себя в своем роде особенными людьми. Не важно, так это или не так на самом деле, но такое чувство – есть. И у каждого есть внутреннее понимание спортсмена. То есть, мы на своей шкуре все испытали. Мы знаем, что чувствуешь, когда тебе вовремя не сделают визу. Что чувствуешь, когда тебя не берут в команду. Что чувствуешь, заболев во время важного соревнования, и как к тебе потом относятся. Все эти нюансы мы испытали на своей шкуре. А пришли люди из командного спорта – баскетбола. Это два разных типа психологии. И, так сказать, «варяги» этого не учитывают. Они механически повторяют то, что им приносило успех раньше. А так не получится, думаю.

- А что за общий подход?
- По их мнению, есть некие универсальные законы, выполняя которые, добьешься успеха в любом виде спорта. Надо только убрать эмоции и создать своего рода механизм по добыванию побед. А это не так. У нас очень много значат эмоции, субъективное состояние. Что далеко ходить: я прошлую Олимпиаду выиграла на одних эмоциях, точнее – на злости. Хотя после январского гриппа я еле ходила с этими соплями и температурой. И вот эти моменты представители новой команды не воспринимают. Сколько ни разговаривала со старшими товарищами, они говорят: «Свет, ну почему не учитывается наше мнение? Они действительно думаю, что все и так знают?»

- А как вы оцениваете уже нововведения? Например, нужны команде психологи или психоаналитики?
- Сложный вопрос. Хороший тренер – сам по себе психолог, это часть профессии. У меня Виталий Николаевич Фатьянов, царствие ему небесное, только приехав в Турин, сказал: «Свет, пошли в шашки играть». Он знал, что мне нужно! И я не уверена, что бывающие в команде наездами психологи так прочувствуют каждого спортсмена. Я, например, уверена, что девчонки, с которыми я тренировалась, от услуг этих специалистов – отказались.

- Назначенный в мае этого года главным тренером сборной России Владимир Барнашов является тем человеком, который сможет объединить названные вами две стороны?
- Как тренера я Барнашова не знаю, никогда под его руководством не работала. И пока никакого объединения в сборной России я не вижу. Для начала, я даже не знаю, участвовал он в составлении календаря внутрироссийских соревнований или нет. Я увидела этот календарь – и у меня глаза на лоб полезли. Кошмар какой-то. Юношеский календарь соревнований похож на взрослый. Я имею в виду количество стартов за одно соревнование - три-четыре в неделю. А в молодом возрасте это очень тяжело. Так мы весь резерв "похороним". Сразу вопрос восстановления, физической формы. Не знаю… Пока я не могу однозначно сказать, что Барнашов – это хорошо.


Мой опыт, мое видение ситуации новую команду не интересует

- Но вы в числе семи человек входите в главный руководящий орган СБР – Правление. Лично вы что-то сделали, чтобы найти этот контакт, соединить, установить связи?
- Пока, если честно, мне кажется, что мой опыт, мое видение ситуации новую команду управленцев не интересует. Я имею в виду исполнительную дирекцию. Потому что, если бы что-то нужно было, созывались бы планерки, тем более, что я большей частью нахожусь в Москве. Даже проекты решений нам рассылают по электронной почте уже готовыми – надо только галочки поставить: «за», «против», «воздержалась».

- А как часто происходят обсуждения?
- Это вопрос на засыпку. Первое заседание правления СБР прошло в мае, второе – в ноябре. К сожалению, я не смогла на нем присутствовать – по печальному поводу вынуждена была уехать в свой избирательный округ в Челябинской области. В СБР сейчас все решения принимаются по интернету. Живых обсуждений почти нет. Это плохо.

- Почему, если система все равно работает?
- Смотрите. Были, например, предложены принципы формирования команды на Олимпиаду. В целом, они меня устроили. Но, понимаете, даже если нет вопросов, все равно надо собраться, обменяться мыслями. Я считаю, именно в обсуждении рождаются здравые мысли. Я бы, например, старую гвардию призвала, поспрашивала бы того же Виктора Федоровича Маматова, Александра Васильевича Привалова. Обязательно бы привлекла представителей своего поколения – Виктора Майгурова, Павла Ростовцева. Сейчас этого нет.

- Но ведь главное – верность принимаемых решений, не так ли?
- Так. Предложенная система отбора меня устроила. Но другие вещи – категорически нет. Я не поняла, почему Сергей Кущенко был выдвинут кандидатом в вице-президенты ОКР. Особенно шокировал проект последнего решения: кандидатами на олимпийское собрание 17 декабря, где пройдут выборы руководителей Олимпийского комитета России на следующие четыре года, были предложены Кущенко, Тухватулин и Пак – люди, не проработавшие в биатлоне даже полгода. Я-то не претендую… Но не понимаю, почему не выбрали делегатом, например, Анатолия Алябьева – двукратного олимпийского чемпиона, профессора, полковника. Получается, к нам пришли чужие люди и начали нас учить, как правильно жить.

- Вы всегда имеете свое собственное мнение, отличное от мнения большинства. После Олимпиады-2006, когда сборная России едва ли не в полном составе выступила против Тихонова – вы его поддерживали. Сейчас, когда все буквально смотрят в рот Прохорову и Кущенко – вы их критикуете.
- Ой, вы подняли больную тему (смеется)! Иногда не хочу ничего говорить, но – не могу молчать, думаю, что предам себя. Считаю, своей карьерой я заслужила право говорить о событиях, которые происходят в биатлоне и вокруг биатлона все – что действительно думаю.

Автор – шеф-редактор Агентства спортивной информации «Весь спорт» (www.allsportinfo.ru)